что Шрейдеманъ не только видѣлъ городничаго, но по легкомыслію и тщеславію объявилъ свое имя, вслѣдствіе чего городничій потребовалъ его паспортъ и оставилъ его у себя. Я не знала покоя ни днемъ, ни ночью, такъ какъ даже во снѣ мнѣ грезилась ссылка сына въ Сибирь. Я написала моему брату и нѣкоторымъ друзьямъ, умоляя ихъ сообщить мнѣ свѣдѣнія о сынѣ, но даже ихъ увѣренія, что онъ былъ назначенъ командиромъ полка[1], не вполнѣ успокоили меня. Что касается до меня лично, я была покойна и радовалась тому, что моя изба была лучше и просторнѣе, чѣмъ я ожидала. Правда, ночью мои три горничныя спали со мной (днемъ онѣ сидѣли въ комнатѣ миссъ Бетсъ), но онѣ такъ внимательно за мной ухаживали и были такъ чисты, что ничуть меня не стѣсняли. Кромѣ того миссъ Бетсъ догадалась захватить съ собой зеленый суконный занавѣсъ, которымъ и отдѣлила мое помѣщеніе отъ помѣщенія горничныхъ.
На слѣдующій день я отправила и Лаптева; судьба его меня также сильно тревожила. Господь избавилъ меня отъ угрызеній совѣсти, которыя я непремѣнно испытывала бы, если бы онъ сталъ жертвой своей благодарности и привязанности ко мнѣ. Императоръ узналъ, что онъ проводилъ меня до Коротова, и сказалъ на это, что Лаптевъ очевидно носитъ панталоны, а не юбки — государь употреблялъ обыкновенно это выраженіе, когда хотѣлъ сказать, что данное лицо отличается мужествомъ и твердымъ характеромъ. Батальонъ стрѣлковъ, которымъ командовалъ Лаптевъ, былъ упраздненъ Павломъ I, такъ что онъ очутился на улицѣ,
- ↑ У Павла бывали проблески справедливаго чувства и рѣдкаго великодушія и прозорливости. Онъ узналъ отъ городничаго про поѣздку Шрейдемана, но не разгнѣвался на сына. Точно также, когда, по возвращеніи моемъ въ Троицкое, Архаровъ донесъ, что меня посѣщаютъ родственники и друзья и по нѣсколько дней живутъ у меня, онъ громко сказалъ: «Это вполнѣ естественно, я понимаю, что люди, питающіе къ княгинѣ Дашковой чувства дружбы или благодарности, хотятъ выразить ихъ ей въ настоящую минуту».
