дительнымъ займомъ вредъ владѣльцамъ этихъ знаковъ. Между тѣмъ, такого рода вредъ неизбѣжно причиняется, какъ скоро вводится принудительный курсъ, который отзывается двоякимъ образомъ: повышеніемъ цѣны на благородные металлы, причемъ на бумажныя деньги лажъ, платимый за первые, и соотвѣтственнымъ повышеніемъ цѣнъ на товары, которые, кромѣ того, подвергаются постояннымъ колебаніямъ.
Въ Австріи существуетъ принудительный курсъ; это ясный признакъ того, что количество бумажныхъ денегъ превышаетъ потребности денежнаго обращенія. Одновременно съ этимъ, продолжительность кризиса доказываетъ, что онъ былъ вызванъ излишествами спекуляціи, создавшими слишкомъ большое количество предпріятій и бумагъ, представляющихъ эти предпріятія.
Спрашивается, какже можно было пособить злу мѣрою, которая еще болѣе увеличила бы зло, т. е., новымъ выпускомъ государственныхъ бумажныхъ денегъ или банковыхъ билетовъ на 300 мил. гульденовъ?
Неужели составители подобныхъ проэктовъ въ рейхстагѣ или въ печати ни разу не подумали о томъ, что сумма денежныхъ знаковъ сообразуется съ количествомъ денежныхъ оборотовъ и съ большею или меньшею легкостью процедуры этихъ оборотовъ (посредствомъ учрежденій вродѣ Clearing-House). Неужели отъ нихъ ускользнулъ тотъ фактъ, что нѣтъ надобности имѣть столько же денежныхъ знаковъ, сколько производится оборотовъ, такъ какъ часть компенсаціи производится вексельнымъ обращеніемъ? Неужели они не поняли, что и общая сумма оборотовъ представляетъ лишь незначительную часть всего имѣющагося въ странѣ капитала, и что нечего и думать о томъ, чтобы стоимость биржевыхъ бумагъ, которая, къ тому же, представляетъ лишь незначительную часть неподвижнаго и обращающагося капитала, — перевести на денежные знаки ( — т. е. звонкую монету, государственныя бумажныя деньги или банковые билеты) — такъ какъ деньги, независимо отъ присущей имъ цѣнности, какъ товаръ, имѣютъ и сохраняютъ цѣнность лишь настолько, на сколько онѣ могутъ служить для торговыхъ оборотовъ. Въ Австріи за эту границу уже переступили — и какъ далеко за нее переступили, этому можетъ служить мѣриломъ лажъ на серебро.
Если масса бумажныхъ денегъ будетъ еще увеличена, то это будетъ равняться принудительному займу у владѣльцевъ государственныхъ бумажныхъ денегъ и банковыхъ билетовъ; тѣ и другіе, при такомъ увеличеніи, должны неизбѣжно пасть въ цѣнѣ, такъ какъ лажъ на золото и цѣны на товары поднимутся въ соотвѣтствующихъ размѣрахъ. Предположивъ, что количество денежныхъ знаковъ, находящихся въ обращеніи, будетъ увеличено вдвое, нѣсколько времени спустя два гульдена потребуются для того же количества оборотовъ, для котораго въ настоящее время достаточно одного гульдена. Мѣра эта послужила бы, правда, на пользу фирмамъ несостоятельнымъ или нуждающимся
дительным займом вред владельцам этих знаков. Между тем, такого рода вред неизбежно причиняется, как скоро вводится принудительный курс, который отзывается двояким образом: повышением цены на благородные металлы, причем на бумажные деньги лаж, платимый за первые, и соответственным повышением цен на товары, которые, кроме того, подвергаются постоянным колебаниям.
В Австрии существует принудительный курс; это ясный признак того, что количество бумажных денег превышает потребности денежного обращения. Одновременно с этим продолжительность кризиса доказывает, что он был вызван излишествами спекуляции, создавшими слишком большое количество предприятий и бумаг, представляющих эти предприятия.
Спрашивается, как же можно было пособить злу мерою, которая еще более увеличила бы зло, то есть, новым выпуском государственных бумажных денег или банковых билетов на 300 миллионов гульденов?
Неужели составители подобных проектов в рейхстаге или в печати ни разу не подумали о том, что сумма денежных знаков сообразуется с количеством денежных оборотов и с большею или меньшею легкостью процедуры этих оборотов (посредством учреждений вроде Clearing-House). Неужели от них ускользнул тот факт, что нет надобности иметь столько же денежных знаков, сколько производится оборотов, так как часть компенсации производится вексельным обращением? Неужели они не поняли, что и общая сумма оборотов представляет лишь незначительную часть всего имеющегося в стране капитала, и что нечего и думать о том, чтобы стоимость биржевых бумаг, которая к тому же представляет лишь незначительную часть неподвижного и обращающегося капитала, — перевести на денежные знаки (то есть звонкую монету, государственные бумажные деньги или банковые билеты) — так как деньги, независимо от присущей им ценности, как товар имеют и сохраняют ценность лишь настолько, насколько они могут служить для торговых оборотов. В Австрии за эту границу уже переступили — и как далеко за нее переступили, этому может служить мерилом лаж на серебро.
Если масса бумажных денег будет еще увеличена, то это будет равняться принудительному займу у владельцев государственных бумажных денег и банковых билетов; те и другие при таком увеличении должны неизбежно пасть в цене, так как лаж на золото и цены на товары поднимутся в соответствующих размерах. Предположив, что количество денежных знаков, находящихся в обращении, будет увеличено вдвое, несколько времени спустя два гульдена потребуются для того же количества оборотов, для которого в настоящее время достаточно одного гульдена. Мера эта послужила бы, правда, на пользу фирмам несостоятельным или нуждающимся
