дней, когда утихнетъ у васъ первая боль оскорбленнаго самолюбія, вы согласитесь со мною и перестанете сердиться на мой неожиданный отъѣздъ.
Сейчасъ въ дверь вошелъ швейцаръ и прозвонилъ первый звонокъ. Но теперь я уже увѣрена, что устою отъ искушенія и не выскочу изъ вагона…
И все-таки наша короткая встрѣча уже начинаетъ въ моемъ воображеніи одѣваться дымкой какой-то нѣжной, тихой, поэтической, покорной грусти. Знакомо ли вамъ это чудное стихотвореніе Пушкина: «Цвѣты осенніе милѣй роскошныхъ первенцевъ полей… Такъ иногда разлуки часъ живѣе самого свиданья…»?
Да, мой дорогой, именно осенніе цвѣты! Приходилось ли вамъ когда-нибудь поздней осенью, въ хмурое, дождливое утро выйти въ садъ? Деревья — почти голыя, сквозятъ и качаются, на дорожкахъ гніютъ опавшіе листья, вездѣ смерть и запустѣніе. И только на клумбахъ, надъ поникшими, пожелтѣвшими стеблями другихъ цвѣтовъ, ярко цвѣтутъ осеннія астры и георгины. Помните ли вы ихъ острый, травяной запахъ? Стоишь, бывало, въ странномъ оцѣпенѣніи около клумбы, дрожа отъ холода, слышишь этотъ меланхолическій, чисто-осенній запахъ, и тоскуешь. Все есть въ этой тоскѣ: и сожалѣніе о быстро промелькнувшемъ лѣтѣ, и ожиданіе холодной зимы со снѣгами и съ воемъ въ печныхъ трубахъ, и грусть по своему собственному, такъ быстро пронесшемуся лѣту… Милый мой, дорогой, единственный! Совершенно такое же чувство владѣетъ теперь моей душой. Пройдетъ еще немного времени, и воспоминаніе о нашей послѣдней встрѣчѣ станетъ и для васъ такимъ же нѣжнымъ, сладкимъ, печальнымъ и трогательнымъ. Прощайте же. Цѣлую васъ въ ваши умные красивые глаза.
Ваша З
