Замѣтивъ нѣсколько Французскихъ бродягъ, зашедшихъ въ пустыя избы, они тотчасъ собирались вокругъ домовъ, заваливали двери, и, обложивъ соломою, угрожали сжечь, если не спардонятся. «Такимъ способомъ — говорилъ другой воинъ-мужичекъ — къ нашему Выборному залѣзли въ избу трое Французишковъ; вотъ мы, и слышь ты, ихъ окружили, и пукомъ зажженной соломы грозили запалить; тогда они закричали: Пардонъ! помилуйте! — Выборный, взявши топоръ подъ руку, сталъ съ боку у двери и крикнулъ: «Ну, пардонъ! вылѣзай вонъ! — Вотъ одинъ высунулъ изъ дверей голову; Выборный хвать его топоромъ — и тотъ свалился. Немного погодя, полѣзъ другой и высунулъ руки; Выборный и этого сшибъ. Третій долго не хотѣлъ выходить, хотя его стращали огнемъ. Ну, не бойсь, и тебя помилуемъ, сказали ему. — Что дѣлать! полѣзъ сердечный, только не головой, а высунулъ сперва ноги; Выборный хватилъ его по ногамъ, а мы придушили. — Изъ нашихъ, продолжалъ мужикъ, у иныхъ была такая охотишка бить этого поганаго звѣря, что для охоты покупали ихъ у Казаковъ. Можно-ль, батюшко, стерпѣть; вѣдь посмотри, какъ запаскудилъ окаянный храмы Божіи, и
Заметив несколько французских бродяг, зашедших в пустые избы, они тотчас собирались вокруг домов, заваливали двери, и, обложив соломою, угрожали сжечь, если не спардонятся. «Таким способом, — говорил другой воин-мужичок, — к нашему выборному залезли в избу трое французишков; вот мы и, слышь ты, их окружили, и пуком зажженной соломы грозили запалить; тогда они закричали: «Пардон! помилуйте!» Выборный, взявши топор под руку, стал сбоку у двери и крикнул: «Ну, пардон! вылезай вон!» Вот один высунул из дверей голову; выборный хвать его топором, — и тот свалился. Немного погодя, полез другой и высунул руки; выборный и этого сшиб. Третий долго не хотел выходить, хотя его стращали огнем. «Ну, не бойсь, и тебя помилуем,» — сказали ему. Что делать! полез сердечный, только не головой, а высунул сперва ноги; Выборный хватил его по ногам, а мы придушили. Из наших, — продолжал мужик, — у иных была такая охотишка бить этого поганого зверя, что для охоты покупали их у казаков. Можно-ль, батюшко, стерпеть; ведь посмотри, как запаскудил окаянный храмы божии, и