Страница:Почти дневник (Катаев). С фронта первой мировой войны. стр. 27.jpg

Оружьем на солнце сверкая,
Под звуки лихих трубачей…

Обстрел усиливается. Через десять минут наша батарея, до которой осталось не больше четверти версты, начинает нас прикрывать. Бьет через наши головы очередями. От блеска, грома и скрипа колес сумбур. Лица у всех еще больше сереют, и губы плотно сомкнуты.

Минуя батарею, которая продолжает палить, выходим на дорогу. По дороге идут серыми массами, батальон за батальоном, пулеметные команды. В темноте они выплывают и скрываются, как призраки.

Не доезжая деревушки Б. — остановка. Ждем батарею. Ждем долго. Обстрел прекращается. По дороге все идут да идут, а мы стоим. Топот коня — наш разведчик.

— В шестом орудии у зарядного ящика треснула стрела.

Задержка на четверть часа.

Стоим. Часть людей разбрелись по пустым холодным землянкам. Мне хочется спать. Воды нет. Я ем снег. Светят немецкие ракеты.

И вдруг — дзззз… трах!

Опять обстрел. Снаряд за снарядом чертят темноту. Немец бьет по деревушкам, мимо которых мы должны были бы в то время проходить, если бы в зарядном ящике шестого орудия не сломалась стрелка.

Бьет, бьет без перерыва. Совсем близко, так что когда летит снаряд, все ему низко кланяются. Наконец издали бренчит батарея, мы снимаемся. Обстрел стихает.

Через час мы будем в резерве.

Проезжая через деревушку Б., мы натыкаемся на побитых лошадей, на лужи крови. В стороне — трупы людей. Они черны и неподвижны. Возле них темная фигура с фонарем. Санитар. Сперва я этого не замечаю и попадаю сапогом в лужу крови. Настроение очень скверное. Кажется, что я весь в крови, которую никогда, ничем не смоешь.

Потом еду на лошади. Меня укачивает, как в люльке. Хочется есть и спать. Через десять минут я забываюсь, насвистываю:

Ямщик, не гони лошадей…

И думаю о близких.