Страница:Почти дневник (Катаев). С фронта первой мировой войны. стр. 35.jpg

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана

— А где же самая позиция? — спрашиваю я.

Фейерверкер усмехается в рыжие, обледенелые усы.

— Вот тут.

Ничего не вижу, кроме снежных пологих бугорков. Подъезжаем ближе. В снегу две широкие ямы. Посредине их деревянные срубы для установки орудий дулами вверх. Срубы легко вращаются и позволяют бить по летящему аэроплану. «Влёт».

Устанавливают орудия на срубы и зарядные ящики ставят поодаль. Лошадей впрягают в передки и отправляют в местечко, домой. Возле орудийных станков землянки. Их занесенные снегом крыши я принял за бугорки. Теперь присматриваюсь и замечаю торчащие из-под снега трубы, сложенные из кирпичей. Офицер отдает кое-какие распоряжения и уходит греться на фольварк.

Холодно. Ноги у всех онемели. Прислуга топчется на месте. Люди бьют нога о ногу. Раскапывают входы землянок, занесенные доверху ночной метелью. Телефонисты разматывают большие деревянные катушки, прокладывают проволоку прямо по снегу к магистрали, устанавливают в дверях землянки контакт и пробуют разговаривать с местечком. Слышно хорошо.

Солнце поднимается высоко, и от него снег слепит глаза и блестит, как алюминий.

Пока люди ходят в лес по дрова и разводят в землянках огонь, я брожу по снегам. Дохожу до елового мелколесья, пробираюсь по скользкому льду замерзшего ручья, вязну по колено в снегу, подернутом хрупким настом.

Хорошо. В сердце тихая, тонкая грусть. Мысли о родных, близких и любимых, которые остались за этими бесконечными снегами, сосновыми лесами, студеными речками, на берегу теплого синего моря,

Иззябнув, я иду к землянке, над которой уже вьется теплый, приветливый дымок. Скольжу по снежным утоптанным ступеням, задеваю папахой за бревно и, низко склонившись, пробираюсь к огоньку, который вспыхивает красными угольками среди непроницаемого черного мрака. Остро пахнет горечью еловых веток, которыми устлан земляной пол, и дымком от камелька.

В тесной землянке полно людей. Слышится утомляющий гул голосов и покрякивание. Глаза привыкают к мраку, и из чернильной темноты слабо вырисовываются скула-