Страница:Почти дневник (Катаев). С фронта первой мировой войны. стр. 38.jpg

ТАК УМИРАЕТ РУССКИЙ СОЛДАТ

В нашей землянке людно и дымно. Играют в лото. Со стороны третьей батареи слышится редкая пальба. Каждый выстрел ударяет в стекла, как тугой резиновый мяч, и стекла дребезжат.

Разговаривают о женах, детях, родных и о родном селе или городе.

На минуту перестрелка стихает. Потом раздается одинокий тугой выстрел, и сейчас же вслед за ним дробный, резкий разрыв. Словно кто швырнул к нам в окно горсть дроби.

— Наверное, попал в зарядный ящик или восьмидюймовый бризант, — говорит кто-то.

— Побежать поглядеть?

— А ну, на самом деле…

— Что такое?..

Мы выскакиваем из землянки, оставляя на столе в лирическом беспорядке фишки, карты и бочонки.

По ту сторону шоссе, над зеленой маскировкой третьей батареи, стоит тяжелое, желтовато-черное облако дыма, и в воздухе пахнет горелым порохом.

— Разрыв…

— Да. И здоровый разрыв.

— На самой батарее…

Из телефонного окопа вылезает старший телефонист. Все к нему.

— Что такое? Разрыв? Ранен кто-нибудь?

— Разрыв, — говорит старший телефонист. — Снаряд разорвался перед самым орудием. Не успел вылететь — тр-р-рах! Продают нас… собственными снарядами бьют… Ранены наводчик и один номер.

Солдаты, у которых есть в третьей батарее «земляки», не на шутку взволнованы и бледны. Среди них Колыхаев и наш наводчик Ковалев. У них обоих есть «землячки» в третьей батарее.

— А кто ранен, вы не знаете?

— Какого орудия наводчик?

Старший телефонист пожимает плечами:

— Не знаю. Не спрашивал.

— А тяжело ранены?

— Один тяжело — живот распороло осколком, а другой полегче, хотя тоже тяжело… но не так.