духовника. Послѣ исповѣди укрѣпившись пищею, ревнитель отшельнической жизни поселился на пустынномъ острову, при двухъ найденныхъ имъ отшельникахъ. Отселѣ ходилъ онъ бесѣдовать и съ другими отшельниками, каковы были: старецъ Ефремъ, Никифоръ бѣлецъ, Алексѣй калужанинъ, Іоасафъ, Тихонъ москвичъ, Ѳеодоръ рязанецъ, Порфирій, Трифонъ, Іоасафъ, Севастіанъ и другіе. Пустынникъ Тихонъ по настоятельной просьбѣ его расказалъ о себѣ, что онъ ушелъ изъ Алексина во время разстриги, оставивъ все свое и переплывъ на утлой лодкѣ море, послѣ трехлѣтней борьбы живетъ покойно. Никифоръ, встрѣченный безъ всякой одежды, поспѣшилъ скрыться и только сказалъ: «посѣщай, посѣщай, Діодоръ, чтобъ и самому имѣть отъ Бога утѣшеніе». Діодоръ усердно посѣщалъ пустынниковъ, доставляя имъ необходимое для жизни. Въ послѣдствіи братія обители стали роптать на то и говорили: хлѣбъ обители тратится на тѣхъ, которые не трудятся для обители. Особенно же когда ушелъ въ отшельничество больничный келарь Кирикъ, лучше котораго никто не ходилъ за больными, братія сильно возмутились и игуменъ Иринархъ вынужденъ былъ принять мѣры противъ страсти къ отшельничеству. Онъ послалъ «братію, стрѣльцевъ и рабочихъ» на острова, съ тѣмъ, чтобы они возвратили отшельниковъ въ монастырь; тогда Діодоръ заключенъ былъ въ оковы, въ больницѣ, и къ нему приставлена была стража. — Спустя три мѣсяца онъ снова ушелъ на островъ и прожилъ здѣсь полгода. Братъ его, жившій также въ Соловецкомъ монастырѣ, отыскалъ его, но въ самомъ жалкомъ положеніи, разслабѣвшимъ отъ борьбы съ нечистыми духами. Діодоръ рѣшился теперь
471
НОЯБРЬ
