Она писала: «Дорогой В. С. Старалась сдѣлать по вашему — невозможно. Ѣхать на Парижъ одной, когда я насилу хожу безуміе. Ѣду въ понедѣльникъ въ Лондонъ. Останусь (п. ч. необходимо) въ Лондонѣ недѣли двѣ, а затѣмъ ѣду къ вамъ въ Парижъ, хотите на недѣлю, хотите на двѣ. Никто не долженъ знать гдѣ я. Кромѣ Геббарта который вполнѣ преданъ мнѣ и дѣлу. Я вышла въ отставку и теперь идетъ страшнѣйшая кутерьма. «Генералъ» приказалъ эту стратегію, а онъ знаетъ. Я конечно осталась членомъ но простымъ членомъ и исчезаю на годъ или два, съ поля битвы. Это письмо вамъ передастъ Могини. Онъ останется въ Парижѣ до вторника. Геббартъ пріѣдетъ за мною когда я хочу и повезетъ куда захочу. Но куда мнѣ ѣхать такъ чтобы никто кромѣ нѣсколькихъ преданныхъ друзей не зналъ гдѣ я — я еще рѣшительно не знаю.
Поймите мой дорогой В. С. мнѣ необходимо для моего плана исчезнуть безъ слѣда, на нѣкоторое время. Тогда будетъ реакція и въ мою пользу. Я хотѣла ѣхать въ Китай если махатма позволитъ да денегъ нѣту. Если узнаютъ гдѣ я, то все пропало. Вотъ помогите совѣтомъ. Хозяинъ велѣлъ такъ и такъ въ общемъ планѣ, а мнѣ предоставилъ дэтали и комбинаціи — какъ и всегда на мой страхъ и голову. Провалюсь — тѣмъ хуже для меня. Ну а вотъ въ Россіи, вы можете помочь. Сказать что вслѣдствіе конспираціи о которыхъ вамъ Могини раскажетъ и здоровья я была вынуждена оставить на годъ или полтора дѣятельную работу. Что и правда: силъ моихъ нѣту. А теперь я кончу II часть Дебрей и будетъ лучше. Но программа моя, если вы одобрите, такая: пусть люди слышатъ о насъ какъ можно болѣе таинственнаго, но и неопредѣленнаго. Пусть теперь мы теософы будемъ окружены такой таинственностью что самъ чортъ ничего черезъ очки даже не увидитъ. А для этого намъ нужно писать, писать и писать. Ну досвиданья. Могини все разскажетъ. Ваша на вѣкъ Е. Блаватская».
Могини разсказалъ очень мало, и изъ его словъ нельзя было разобрать, что̀ же именно происходитъ. Ясно было одно: теософы, во главѣ съ «madame», всполошились не на шутку — не даромъ
Она писала: «Дорогой В. С. Старалась сделать по вашему — невозможно. Ехать на Париж одной, когда я насилу хожу безумие. Еду в понедельник в Лондон. Останусь (п. ч. необходимо) в Лондоне недели две, а затем еду к вам в Париж, хотите на неделю, хотите на две. Никто не должен знать где я. Кроме Геббарта который вполне предан мне и делу. Я вышла в отставку и теперь идет страшнейшая кутерьма. «Генерал» приказал эту стратегию, а он знает. Я конечно осталась членом но простым членом и исчезаю на год или два, с поля битвы. Это письмо вам передаст Могини. Он останется в Париже до вторника. Геббарт приедет за мною когда я хочу и повезет куда захочу. Но куда мне ехать так чтобы никто кроме нескольких преданных друзей не знал где я — я еще решительно не знаю.
Поймите мой дорогой В. С. мне необходимо для моего плана исчезнуть без следа, на некоторое время. Тогда будет реакция и в мою пользу. Я хотела ехать в Китай если махатма позволит да денег нету. Если узнают где я, то все пропало. Вот помогите советом. Хозяин велел так и так в общем плане, а мне предоставил дэтали и комбинации — как и всегда на мой страх и голову. Провалюсь — тем хуже для меня. Ну а вот в России, вы можете помочь. Сказать что вследствие конспирации о которых вам Могини раскажет и здоровья я была вынуждена оставить на год или полтора деятельную работу. Что и правда: сил моих нету. А теперь я кончу II часть Дебрей и будет лучше. Но программа моя, если вы одобрите, такая: пусть люди слышат о нас как можно более таинственного, но и неопределенного. Пусть теперь мы теософы будем окружены такой таинственностью что сам черт ничего через очки даже не увидит. А для этого нам нужно писать, писать и писать. Ну досвиданья. Могини все расскажет. Ваша на век Е. Блаватская».
Могини рассказал очень мало, и из его слов нельзя было разобрать, что̀ же именно происходит. Ясно было одно: теософы, во главе с «madame», всполошились не на шутку — не даром
