459. мнѣ это, Главконъ. Вѣдь въ твоемъ домѣ я вижу и гончихъ собакъ, и множество благородныхъ птицъ. Ты, клянусь Зевсомъ, обращалъ нѣкоторое вниманіе на ихъ браки и дѣторожденіе? — Какое вниманіе? спросилъ онъ. — Во-первыхъ, между этими самыми животными, хотя они вообще благородны, нѣтъ ли и не бываетъ ли отличныхъ? — Есть. — Такъ отъ всѣхъ ли равно дѣлаешь ты приплодъ, или стараешься дѣлать его особенно отъ B. отличныхъ? — Отъ отличныхъ. — Что жъ? отъ самыхъ молодыхъ, или отъ самыхъ старыхъ, или отъ тѣхъ, которыя въ цвѣтущемъ возрастѣ? — Которыя въ цвѣтущемъ возрастѣ. — И если приплодъ не таковъ, ты полагаешь, что порода птицъ и собакъ будетъ у тебя гораздо худшая? — Да, полагаю. — А что думаешь о лошадяхъ и о другихъ животныхъ? продолжалъ я: иначе ли бываетъ съ ними? — Это было бы странно, сказалъ онъ. — Ахъ, любезный другъ, примолвилъ я, — сколь же совершенные нужны намъ правители, если такъ бываетъ и съ человѣческимъ родомъ! — Да, именно такъ бываетъ, сказалъ C. онъ. Такъ что же? — То, отвѣчалъ я, что имъ необходимо пользоваться многими лекарствами. Если тѣла не имѣютъ нужды во врачебныхъ средствахъ, и охотно подчиняются діэтѣ; то для нихъ мы почитаемъ достаточнымъ и плохаго врача: а когда уже надобно употреблять лекарства; тогда, извѣстно, нуженъ врачь болѣе мужественный. — Правда; но къ чему это говоришь ты? — Къ тому, сказалъ я, что правителямъ у насъ, должно быть, понадобится, для пользы управляемыхъ, часто D. употреблять ложь и обманъ; полезно же это въ видѣ лекарства, говорили мы, кажется. — Да и правильно, сказалъ онъ. — Такъ это правильное, повидимому, бываетъ не въ малой мѣрѣ при бракахъ и дѣторожденіи. — Какимъ же образомъ? — По допущенному выше, отвѣчалъ я, надобно, чтобы отличные соединялись (бракомъ) большею частію съ отличными, а худшіе, напротивъ, съ худшими, и чтобы первые изъ нихъ воспитывали дѣтей, а послѣдніе — нѣтъ, если стадо имѣетъ E. быть самымъ превосходнымъ; и все это должно скрываться въ тайнѣ отъ всѣхъ, кромѣ правителей, если стаду стражей
459. мне это, Главкон. Ведь в твоем доме я вижу и гончих собак, и множество благородных птиц. Ты, клянусь Зевсом, обращал некоторое внимание на их браки и деторождение? — Какое внимание? спросил он. — Во-первых, между этими самыми животными, хотя они вообще благородны, нет ли и не бывает ли отличных? — Есть. — Так от всех ли равно делаешь ты приплод, или стараешься делать его особенно от B. отличных? — От отличных. — Что ж? от самых молодых, или от самых старых, или от тех, которые в цветущем возрасте? — Которые в цветущем возрасте. — И если приплод не таков, ты полагаешь, что порода птиц и собак будет у тебя гораздо худшая? — Да, полагаю. — А что думаешь о лошадях и о других животных? продолжал я: иначе ли бывает с ними? — Это было бы странно, сказал он. — Ах, любезный друг, примолвил я, — сколь же совершенные нужны нам правители, если так бывает и с человеческим родом! — Да, именно так бывает, сказал C. он. Так что же? — То, отвечал я, что им необходимо пользоваться многими лекарствами. Если тела не имеют нужды во врачебных средствах, и охотно подчиняются диете; то для них мы почитаем достаточным и плохого врача: а когда уже надобно употреблять лекарства; тогда, известно, нужен врачь более мужественный. — Правда; но к чему это говоришь ты? — К тому, сказал я, что правителям у нас, должно быть, понадобится, для пользы управляемых, часто D. употреблять ложь и обман; полезно же это в виде лекарства, говорили мы, кажется. — Да и правильно, сказал он. — Так это правильное, по-видимому, бывает не в малой мере при браках и деторождении. — Каким же образом? — По допущенному выше, отвечал я, надобно, чтобы отличные соединялись (браком) большею частью с отличными, а худшие, напротив, с худшими, и чтобы первые из них воспитывали детей, а последние — нет, если стадо имеет E. быть самым превосходным; и всё это должно скрываться в тайне от всех, кроме правителей, если стаду стражей
