ливо. — А кто отличился и прославился; тотъ, — какъ ты B. думаешь? — не долженъ ли быть увѣнчанъ, сперва на походѣ, каждымъ изъ мальчиковъ и дѣтей, по силамъ раздѣлявшихъ съ нимъ подвиги воинскіе? Или нѣтъ? — Мнѣ кажется, долженъ. — Что же? они подадутъ ему правую руку? — И это кажется. — Но вотъ что тебѣ, думаю, уже не кажется, примолвилъ я. — Что такое? — Чтобы онъ цѣловалъ всѣхъ, и его цѣловалъ каждый. — Всего болѣе, сказалъ онъ. Даже къ этому закону прибавляю слѣдующее: во все время, пока они будутъ находиться въ этомъ походѣ, никто не долженъ C. отказываться, кого бы онъ ни захотѣлъ поцѣловать; такъ что, еслибы даже случилось ему и полюбить кого-нибудь, — будетъ ли то лицо мужескаго, или женскаго пола, — всякій обязанъ съ готовностію поднести ему пальму побѣды. — Хорошо, замѣтилъ я: вѣдь и было уже сказано, что для добраго должно быть готово большее число браковъ, чѣмъ для другихъ, и что такихъ надобно избирать чаще, нежели прочихъ, чтобы отъ такого раждалось сколько можно болѣе дѣтей. — Да, мы говорили это, сказалъ онъ. — Впрочемъ, и по Омиру[1] всѣхъ юношей, которые добры, справедливо D. украшать такими наградами; вѣдь и Омиръ говоритъ, что прославившійся на войнѣ Аяксъ νώτεσιν διηνεκέεσσι γεραίρεσθαι, такъ какъ эта честь идетъ къ человѣку юному и мужественному, который, получая ее, вмѣстѣ и возвышаетъ свою силу. — Весьма правильно, сказалъ онъ. — Итакъ, въ этомъ-то послушаемся Омира, примолвилъ я: добрыхъ, поколику они являются добрыми, почтимъ и жертвами, и всѣмъ этимъ, и гимнами, и тѣмъ, о чемъ сейчасъ говорили, — почтимъ сверхъ того и почетными сѣдалищами, и мясами, и полными чашами, чтобы, вмѣстѣ съ почестію, и упражнять добрыхъ — какъ мужчинъ, такъ и женщинъ. — Прекрасно говоришь ты, E. сказалъ онъ. — Пускай. Но умершій-то въ походѣ, кто умеръ со славою? Не скажемъ ли, что онъ первый долженъ быть при-
- ↑ Hom. Il. VII, 231.
ливо. — А кто отличился и прославился; тот, — как ты B. думаешь? — не должен ли быть увенчан, сперва на походе, каждым из мальчиков и детей, по силам разделявших с ним подвиги воинские? Или нет? — Мне кажется, должен. — Что же? они подадут ему правую руку? — И это кажется. — Но вот что тебе, думаю, уже не кажется, примолвил я. — Что такое? — Чтобы он целовал всех, и его целовал каждый. — Всего более, сказал он. Даже к этому закону прибавляю следующее: во всё время, пока они будут находиться в этом походе, никто не должен C. отказываться, кого бы он ни захотел поцеловать; так что, если бы даже случилось ему и полюбить кого-нибудь, — будет ли то лицо мужеского, или женского пола, — всякий обязан с готовностью поднести ему пальму победы. — Хорошо, заметил я: ведь и было уже сказано, что для доброго должно быть готово большее число браков, чем для других, и что таких надобно избирать чаще, нежели прочих, чтобы от такого рождалось сколько можно более детей. — Да, мы говорили это, сказал он. — Впрочем, и по Омиру[1] всех юношей, которые добры, справедливо D. украшать такими наградами; ведь и Омир говорит, что прославившийся на войне Аякс νώτεσιν διηνεκέεσσι γεραίρεσθαι, так как эта честь идет к человеку юному и мужественному, который, получая ее, вместе и возвышает свою силу. — Весьма правильно, сказал он. — Итак, в этом-то послушаемся Омира, примолвил я: добрых, поколику они являются добрыми, почтим и жертвами, и всем этим, и гимнами, и тем, о чём сейчас говорили, — почтим сверх того и почетными седалищами, и мясами, и полными чашами, чтобы, вместе с почестию, и упражнять добрых — как мужчин, так и женщин. — Прекрасно говоришь ты, E. сказал он. — Пускай. Но умерший-то в походе, кто умер со славою? Не скажем ли, что он первый должен быть при-
————————————
- ↑ Hom. Il. VII, 231.
