два рода искусства мѣрительнаго, и постараемся запомнить, что̀ это за роды.
Сокр. Мл. Будемъ помнить.
Ин. Послѣ этого возьмемся за другое разсужденіе о томъ же самомъ предметѣ, который разсматриваемъ, и вообще о веденіи подобныхъ изслѣдованій.
Сокр. Мл. За какое?
Ин. Пусть бы кто спросилъ насъ на счетъ собесѣдованія тѣхъ, которые учатся грамотѣ: что̀ мы скажемъ, когда одному изъ нихъ предложенъ вопросъ о числѣ буквъ въ извѣстномъ имени? имѣется ли тогда особенно въ виду сдѣлать его D. грамотнѣе относительно этого одного вопроса, или относительно всякаго другаго?
Сокр. Мл. Явно, что относительно всякаго.
Ин. Что же теперь? настоящій нашъ вопросъ о политикѣ для того ли предлагается, чтобы мы сдѣлались діалектичнѣе больше въ этомъ отношеніи, или во всякомъ?
Сокр. Мл. И это явно, что во всякомъ.
Ин. Вѣдь и въ самомъ дѣлѣ, никто, въ комъ есть сколько нибудь ума, не захотѣлъ бы получить понятіе, напримѣръ, о ткацкомъ искусствѣ для этого самаго понятія. Но вотъ что, думаю, не извѣстно очень многимъ: для вещей E. удобопознаваемыхъ существуютъ нѣкоторыя чувственныя подобія, которыя не трудно найти, когда кто человѣку, требующему отчета относительно чего нибудь, хочетъ дать его легко, безъ хлопотъ и разсужденій. Величайшимъ же и досточтимѣйшимъ предметамъ нѣтъ ни одного соотвѣтственнаго образа, который бы способенъ былъ живо выразить 286. ихъ, и по указаніи на который, желающій удовлетворить душѣ вопрошателя примѣнительно къ какому нибудь чувству, удовлетворилъ бы ей вполнѣ. Поэтому надо упражненіемъ достигать возможности въ каждомъ дать и принять отчетъ (силою разсужденія); потому что предметы безтѣлесные, — самые прекрасные и величайшіе, — ясно указываются однимъ разсужденіемъ, и не чѣмъ другимъ, а о нихъ-то все теперь
два рода искусства мерительного, и постараемся запомнить, что̀ это за роды.
Сокр. Мл. Будем помнить.
Ин. После этого возьмемся за другое рассуждение о том же самом предмете, который рассматриваем, и вообще о ведении подобных исследований.
Сокр. Мл. За какое?
Ин. Пусть бы кто спросил нас насчет собеседования тех, которые учатся грамоте: что̀ мы скажем, когда одному из них предложен вопрос о числе букв в известном имени? имеется ли тогда особенно в виду сделать его D. грамотнее относительно этого одного вопроса, или относительно всякого другого?
Сокр. Мл. Явно, что относительно всякого.
Ин. Что же теперь? настоящий наш вопрос о политике для того ли предлагается, чтобы мы сделались диалектичнее больше в этом отношении, или во всяком?
Сокр. Мл. И это явно, что во всяком.
Ин. Ведь и в самом деле, никто, в ком есть сколько-нибудь ума, не захотел бы получить понятие, например, о ткацком искусстве для этого самого понятия. Но вот что, думаю, не известно очень многим: для вещей E. удобопознаваемых существуют некоторые чувственные подобия, которые не трудно найти, когда кто человеку, требующему отчета относительно чего-нибудь, хочет дать его легко, без хлопот и рассуждений. Величайшим же и досточтимейшим предметам нет ни одного соответственного образа, который бы способен был живо выразить 286. их, и по указании на который, желающий удовлетворить душе вопрошателя применительно к какому-нибудь чувству, удовлетворил бы ей вполне. Поэтому надо упражнением достигать возможности в каждом дать и принять отчет (силою рассуждения); потому что предметы бестелесные, — самые прекрасные и величайшие, — ясно указываются одним рассуждением, и не чем другим, а о них-то всё теперь
