въ предѣлахъ блаженства. Но показавъ, какъ бы чрезъ оконную рѣшетку, свое мнѣніе объ этихъ самыхъ причинахъ поврежденія, и въ универсѣ, и въ дѣлахъ человѣческихъ, онъ тотчасъ скрѣпляетъ свое положеніе о благоденствіи человѣческихъ обществъ великолѣпнымъ разсказомъ, въ которомъ высказываетъ глубокое убѣжденіе, что каждое общество подъ тѣмъ только условіемъ будетъ хорошимъ и совершеннымъ, если, подражая жизни въ царствованіе Сатурна, изберетъ себѣ вождемъ и наставникомъ здравый умъ; а когда, пренебрегши водительствомъ ума, будетъ управляться слѣпою похотью и позволитъ господствовать надъ собою страстямъ, — непремѣнно склонится къ худшему и подвергнется гибели, — развѣ только самъ Богъ возвратитъ его на путь ума и къ нормѣ законной жизни.
Миѳъ этотъ дѣйствительно превосходенъ, и указываетъ въ себѣ важнѣйшее условіе наилучшаго управленія обществомъ и твердое основаніе для составленія понятія объ истинномъ его правителѣ. Но здѣсь возникаетъ вопросъ: согласно ли съ ученіемъ Платона то, что Богъ при Сатурнѣ держалъ кормило міроправленія, но потомъ, по пресѣченіи этого времени необходимостію судебъ, пересталъ управлять міромъ и, какъ бы отошедши на покой, только издали наблюдалъ за нимъ? Не противорѣчитъ ли это Платонову ученію о непрерывности промысла Божія? По нашему мнѣнію, приведеннымъ въ Политикѣ миѳомъ не только не отвергается Божій промыслъ, но еще подтверждается, какъ вѣчный и непрестанный; потому что Богъ хотя и оставляетъ кормило міроправленія, однакожъ оставляетъ не съ тѣмъ, чтобы безпечно смотрѣть на міръ, но чтобы наблюдать за нимъ, и если бы настояла какая опасность, тотчасъ помочь ему. А это что̀ же иное, какъ не знакъ непрерывнаго Божьяго о немъ попеченія? Но этому самому положенію, скажетъ кто нибудь, не сильно ли противорѣчитъ то, что міръ иногда идетъ самъ по себѣ, вовсе безъ Божьяго управленія? На это отвѣчаемъ, что міръ называется оставленнымъ отъ
в пределах блаженства. Но показав, как бы чрез оконную решетку, свое мнение об этих самых причинах повреждения, и в универсе, и в делах человеческих, он тотчас скрепляет свое положение о благоденствии человеческих обществ великолепным рассказом, в котором высказывает глубокое убеждение, что каждое общество под тем только условием будет хорошим и совершенным, если, подражая жизни в царствование Сатурна, изберет себе вождем и наставником здравый ум; а когда, пренебрегши водительством ума, будет управляться слепою похотью и позволит господствовать над собою страстям, — непременно склонится к худшему и подвергнется гибели, — разве только сам Бог возвратит его на путь ума и к норме законной жизни.
Миф этот действительно превосходен, и указывает в себе важнейшее условие наилучшего управления обществом и твердое основание для составления понятия об истинном его правителе. Но здесь возникает вопрос: согласно ли с учением Платона то, что Бог при Сатурне держал кормило мироправления, но потом, по пресечении этого времени необходимостию судеб, перестал управлять миром и, как бы отошедши на покой, только издали наблюдал за ним? Не противоречит ли это Платонову учению о непрерывности промысла Божия? По нашему мнению, приведенным в Политике мифом не только не отвергается Божий промысл, но еще подтверждается, как вечный и непрестанный; потому что Бог хотя и оставляет кормило мироправления, однакож оставляет не с тем, чтобы беспечно смотреть на мир, но чтобы наблюдать за ним, и если бы настояла какая опасность, тотчас помочь ему. А это что̀ же иное, как не знак непрерывного Божьего о нём попечения? Но этому самому положению, скажет кто-нибудь, не сильно ли противоречит то, что мир иногда идет сам по себе, вовсе без Божьего управления? На это отвечаем, что мир называется оставленным от
