ложение: „Мы различаем моральное самосознание от опыта, с каким оно, как исконный факт, дальше которого не может идти никакое знание, связано в человеческом сознании, и мы понимаем под этим самосознанием непосредственное сознание обязанности, т. е. необходимости принять в качестве импульса и руководства для волевых поступков независимую от удовольствия и страдания закономерность воли“. — Тогда, конечно, мы имели бы „поистине многозначительное предложение, которое кое-что и предлагает“ (Шиллер). Но, говоря серьезно: в какое бесстыдное petitio principii, оказывается, превратился здесь кантовский моральный закон! Если бы действительно было так, то этика, конечно, обладала бы фундаментом несравненной прочности, и не было бы нужды ни в каких конкурсных темах для поощрения к его отысканию. Но в таком случае было бы также величайшим чудом, почему подобный факт сознания был открыт так поздно, хотя в течение целых тысячелетий ревностно и копотливо искали фундамента для морали. Ниже я укажу, каким образом сам Кант дал повод к рассматриваемому заблуждению. Тем не менее, можно удивляться, что такое коренное заблуждение пользуется непререкаемым господством среди кантианцев; впрочем, и то сказать, сочиняя бесчисленные трактаты о кантовской философии, они ведь не подметили того искажения, какое претерпела Критика чистого разума во втором издании и вследствие которого она превратилась в лишенную целости, противоречащую самой себе книгу, — что́ обнаружилось лишь в настоящее время и, как мне кажется, вполне правильно разъяснено в розенкранцевском предисловии ко второму тому полного собрания сочинений Канта. Надо принять в расчет, что многие ученые, непрестанно уча с кафедры и в книгах, имеют мало времени для того, чтобы основательно учиться. Замечание docendo disco не всегда оправдывается, — напротив, иной раз его можно пародировать таким образом: Semper docendo nihil disco; и даже не вполне лишены основания слова, вложенные Дидро в уста племянника Рамо: „И вы в самом деле думаете, что эти учителя понимают науки, обучением которых они занимаются? Вздор, милостивый госудь, вздор. Если бы они обладали знаниями в достаточной мере, чтобы обучать им, они бы им не обучали“. — „Почему же?“ — „Они посвятили бы свою жизнь на их изучение“. (По переводу Гете, стр. 104). — И Лихтенберг говорит: „Я уже неоднократно замечал, что специалисты часто не знают самого главного“. Что же — вернемся к кантовской морали — касается публики, то большинство, если только результат согласуется с их моральными чувствами, тотчас готовы думать, что выведение его так или иначе обеспечено, и если оно представляется трудным, не будут особенно с ним возиться, а положатся в этом на „специалистов“.
