который действовал бы наверняка, и так прижать противника к стене, чтобы для него не было уже никакого выхода. Поэтому я теперь непререкаемо докажу, что у этого summus philosophus Датской Академии недоставало даже обыденного здравого смысла, несмотря на всю его обыденность. А что и без него можно быть summus philosophus, такого тезиса Академия не выставит. Для подтверждения же своих слов я приведу три различных примера, при чем примеры эти будут взяты из той книги, где Гегель наиболее должен был бы отдать себе отчет, сосредоточиться и подумать над тем, что̀ он писал, — именно из его учебного компендия, озаглавленного „Энциклопедия философских наук“ — книги, которую один гегельянец назвал библией гегельянцев.
Итак, там, в отделе „Физика“ § 293 (второе издание 1827 г.) он говорит об удельном весе, именующемся у него удельной тяжестью, и, оспаривая положение, что вес этот зависит от различия в скважности, пользуется такого рода аргументом: „Примером существующей спецификации тяжести служит то явление, что железная палка, поддерживаемая в равновесии на своей точке опоры, подвергаясь действию магнита, теряет свое равновесие и оказывается теперь на одном своем полюсе тяжелее, нежели на другом. Здесь одна часть испытывает такую перемену, что, без изменения объема, становится более тяжелой; таким образом, материя, масса которой не увеличилась, стала удельно тяжелее“. — Здесь, стало быть, summus philosophus Датской Академии делает такое заключение: „Если палка, подпертая в своем центре тяжести, станет потом тяжелее на одном своем конце, то она наклонится в эту сторону; но железная палка, подвергнутая действию магнита, опускается одним своим концом — следовательно, она стала тут тяжелее“. Достойная аналогия к выводу: „Все гуси имеют две ноги, у тебя две ноги, следовательно, ты — гусь“. Ибо приведенный в категорическую форму гегелевский силлогизм гласит: „Все, что становится тяжелее на одной стороне, наклоняется в эту сторону; эта палка под действием магнита наклоняется одним своим концом, следовательно — она стала здесь тяжелее“. Такова силлогистика нашего summi philosophi и реформатора логики, которому, к сожалению, забыли втолковать, что e meris affirmativis in secunda figura nihil sequitur. Говоря же серьезно, уже сама врожденная логика делает такого рода заключения невозможными для всякого здравого и правого рассудка; и именно ее отсутствие обозначается словом недомыслие. Нет нужды разъяснять, насколько учебник, содержащий подобного рода аргументации и толкующий о приобретении телами большей тяжести без увеличения их массы, способен направить вкривь и вкось здравый рассудок молодых людей. — Вот первый образчик.
Второй пример, свидетельствующий об отсутствии у summus philo-
