виде сам Фихте всюду принимает категорический императив, так что он тоже повинен в отмеченном выше заблуждении.
Теперь, возражение, которому прежде всего и непосредственно подлежит указанная Кантом основа для морали, заключается в том, что это происхождение некоего морального закона в нас невозможно потому, что оно предполагает, будто человек совершенно сам собою напал на мысль пуститься в поиски и разведки за законом для своей воли, которому последняя подчинялась бы и с которым она должна была бы согласоваться. Но нельзя предполагать, чтобы это само собою могло прийти ему в голову: это возможно в том разве случае, если первый толчок и повод к этому уже дан каким-нибудь другим, положительно-деятельным, реальным и себя в качестве такого дающим знать, без зова на человека воздействующим, прямо повелительным моральным импульсом. Но такое условие противоречило бы предположению Канта, по которому сам вышеприведенный мыслительный процесс должен быть источником всех моральных понятий, punctum saliens моральности. Пока же, таким образом, условие это не имеет места, так как, ex hypothesi, не существует никаких иных моральных импульсов, кроме изложенного процесса мысли, до тех пор человеческое поведение направляется исключительно эгоизмом, по указанию закона мотивации, т. е. всякий раз наличные, вполне эмпирические и эгоистические мотивы в каждом отдельном случае, сами по себе и ненарушимо, определяют поведение человека. Ибо при таком предположении у нас нет никакого побуждения и совсем никакого основания, почему нам вспало бы на ум спрашивать о законе, который ограничивал бы наше хотение и которому мы должны были бы его подчинять, — не говоря уже об изысканиях и умствованиях по поводу такого закона, через что̀ только и было бы для нас возможно напасть на странный ход мысли вышеприведенной рефлексии. При этом безразлично, какую степень отчетливости признать за кантовским рефлективным процессом, хотя бы мы, например, хотели низвести его до смутно лишь чувствуемого соображения: никакая разница в этом отношении не подрывает основных истин, что из ничего ничто не получается и что действие требует для себя причины. Моральный импульс, как всякий движущий волю мотив, непременно должен сам собою сказываться; поэтому он должен быть положительно действующим, т. е реальным: а так как для человека реальностью обладает лишь эмпирическое или, по крайней мере, предполагаемое в качестве возможной эмпирической наличности, то моральный импульс на самом деле должен быть эмпирическим и в виде такого сказываться, являться к нам по собственному почину, не ожидая наших поисков за ним, сам собою навязываться нам, притом так властно, чтобы он
