хочу: хочу я идти налево, иду налево; хочу идти направо, иду направо. Это зависит исключительно только от моей воли — я, стало быть, свободен“. Показание это, конечно, вполне верно и справедливо: только волевой акт уже им предполагается, именно — оно принимает, что воля уже решилась, так что, значит, отсюда ничего нельзя извлечь по вопросу об ее собственной свободе. Ибо здесь совсем не утверждается о зависимости либо независимости наступления самого волевого акта, а лишь о следствиях этого акта, коль скоро он наступил, или, точнее говоря, о его непременном проявлении в виде телесного действия. А между тем только сознание, лежащее в основе приведенного рассуждения, и заставляет этого непредубежденного человека, т. е. чуждого философии (который однако при этом может быть великим ученым в других областях), считать свободу воли за нечто вполне непосредственно достоверное, так что он признает со несомненной истиной и собственно совсем не в состоянии думать, будто философы серьезно в ней сомневаются, — он полагает в сердце своем, что весь разговор о ней простое состязание в школьной диалектике и в сущности одна шутка. Но именно благодаря тому, что даваемая этим сознанием и бесспорно имеющая большое значение уверенность до такой степени всегда у нас под руками, и благодаря еще тому, что человек, как существо прежде всего и главным образом практическое, а не теоретическое, гораздо яснее сознаёт активную сторону своих волевых актов, т. е. их действие, нежели пассивную, т. е. их зависимость, — оказывается трудным растолковать профану в философии подлинный смысл нашей проблемы и довести его до понимания, что вопрос идет теперь не о следствиях, а об основаниях каждого его хотения. Хотя поступки его зависят исключительно от его воли, но теперь желательно знать, от чего же зависит самая его воля: не связана она никакой зависимостью или связана чем-нибудь? Он может, конечно, делать одно, когда хочет, и точно так же делать другое, когда хочет: но теперь надо отдать себе отчет, способен ли он также в одинаковой мере хотеть одного, как и другого. Предложите-ка с этой целью человеку вопрос приблизительно в такой форме: „Действительно ли можешь ты из возникших в тебе противоположных желаний последовать одинаково как одному, так и другому, — например, при выборе между двумя исключающими друг друга объектами обладания отдать предпочтение безразлично тому или другому?“ На это он скажет: „Быть может, выбор окажется для меня трудным, но все же всегда исключительно от меня, а не от какой-либо другой власти, будет зависеть, захочу ли я выбрать тот или иной объект, — ибо я имею полную свободу избрать тот, какой хочу, при чем мною всегда будет руководить исключительно только моя воля“. — Если вы возра-
