mae quantitate): „душе дана свобода воли, и те, кто пытается поколебать эту свободу вздорными размышлениями, до такой степени слепы, что“ и т. д. (datum est animae liberum arbitrium, quod qui nugatoriis ratiocinationibus labefactare conantur, usque adeo coeci sunt, ut caet.).
2) Естественное, раскрытое мною заблуждение, благодаря которому „я могу делать то, что я хочу“, считается за свободу воли и „добровольное“ без дальних слов признается тождественным „свободному“: de lib. arb. I, 12 — „Ибо что в такой мере заложено в воле, как сама воля?“ (Quid enim tam in voluntate, quam ipsa voluntas, situm est?)
3) Необходимость согласовать моральную ответственность человека с правосудием Божьим. Именно, от проницательности Августина не укрылось одно в высшей степени серьезное сомнение, устранение которого настолько трудно, что, как мне известно, все позднейшие философы, за исключением трех — этих последних мы сейчас же поэтому коснемся ближе — предпочли лучше тихомолком его обойти, как если бы его совсем не было. Августин же высказывает его с благородной откровенностью, без всяких уверток, в самых начальных строках книги de lib. arb.: „Скажи, пожалуйста, не Бог ли виновник зла?“ (Dic mihi, quaeso, utrum Deus non sit auctor mali?) — А затем подробнее уже во второй главе: „Беспокоит меня вопрос: если грехи исходят из тех душ, которые созданы Богом, а души эти от Бога, то как же не отнести грехов, через небольшой промежуток, к Богу“. (Movet antem animum, si peccata ex his animabus sunt, quas Deus creavit, illae autem animae ex Deo; quomodo non, parvo intervallo, peccata referantur in Deum). Нa это собеседник отвечает: „Теперь прямо высказано тобою то, что достаточно мучит меня при размышлении“. (Id nunc plane abs te dictum est, quod me cogitantem satis excruciat). — Это крайне опасное соображение снова выдвигается Лютером, который высказывает его со всем жаром своего красноречия, О рабской воле (De servo arbitrio, стр. 144). „Но что таким надлежит быть Богу, чтобы он своей свободой налагал на нас необходимость, это вынуждает признать сам естественный разум“. — „Если допустить предведение и всемогущество, то естественно, с непреложной последовательностью вытекает, что мы не нами самими сделаны, не сами собою живем и совершаем что-нибудь, а через Его всемогущество“. — „Предведение и всемогущество Божье диаметрально противоположны свободе нашей воли.“ — „Все люди с неизбежной последовательностью вынуждены допустить, что мы делаемся не нашею волею, а в силу необходимости: таким образом, мы делаем не то, что нам угодно, по праву свободной воли, но как Бог предвидел и действует с своим непогрешимым и неизменным помыслом и добродетелью“, и т. д. (At talem oportere esse Deum, qui libertate sua neces-
