guilt, while he is acknowleged to be their ultimate cause and author. For as a man, who tired a mine, is answerable for all the consequences, whether the train employed be long or short; so wherever a continued chain of necessary causes is fixed, that Being, either finite or infinite, who produces the first, is likewise the author of all the rest[1]. Юм делает попытку разрешить это сомнение, но в заключении сознается, что считает его неразрешимым.
И Кант, независимо от своих предшественников, нападает на тот же самый камень преткновения в Критике практического разума, стр. 180 и сл. четвертого издания и стр. 232 розенкранцевского: „По-видимому все-таки, коль скоро признать Бога, как всеобщее первосущество, также за причину и существования субстанции, то придется также допустить, что действия человека имеют свое определяющее основание в том, что́ всецело лежит вне его власти, именно в — причинном действии некоего отличного от него высшего существа, от которого целиком зависит его бытие и все определение его причинности… — Человек был бы вокансоновский автомат, построенный и заведенный верховным мастером всех произведений искусства, — хотя самосознание сделало бы его автоматом мыслящим, у которого сознание его самопроизвольности, если это сознание принимают за свободу, будет простым обманом, ибо она заслуживает такого названия лишь сравнительно, так как, хотя ближайшие определяющие причины его движения и их длинный ряд к их определяющим причиним кроются внутри его, однако последняя и высшая из них все-таки оказывается в чужих руках“. — И Кант пытается устранить это великое затруднение с помощью различения между вещью в себе и явлением: но различение это ничего не меняет в сущности дела, и это настолько очевидно, что, по моему убеждению, Кант совсем не относился к нему серьезно. Да и сам он сознается в недостаточности своего решения, присоединяя на стр. 184: „но разве всякое другое, которое было или может
- ↑ Для некоторых читателей будет желателен перевод этого и остальных английских мест:
„Последний родоначальник всех наших волевых актов есть творец мира, который впервые привел в движение эту огромную машину и поставил все существа в такое особое положение, что всякое последующее событие должно получаться с неизбежной необходимостью. Поэтому человеческие действия или совсем не могут быть постыдными, исходя от такой благой причины, или же, если с ними может быть связана какая-либо низость, то тот же самый упрек падает и на нашего творца, раз он признан за их конечную причину и виновника. Ибо как человек, поджегший мину, ответствен за все последствия этого, будет ли фитиль длинным, или коротким, — точно так же, где установлена непрерывная цепь необходимо действующих причин, существо, конечное или бесконечное, произведшее первую из них, является виновником всех остальных“.
