ям, и уже через посредство последних — к интуиции; к последней между тем они, понятия, находятся в таком отношении, которое влечет за собою совершенное изменение формы. Разумеется, то, что существует в воззрении, а следовательно и отношения, возникающиеиз форм пространства и времени, становятся предметом мышления; следовательно, должны существовать и формы языка для их выражения, но не иначе как in abstracto, т. е. в понятиях. Ближайшим материалом мышления непременно являются понятия, и лишь к ним относятся формы логики, а никогда не относятся они прямо к интуиции. Интуиция определяет всегда лишь материальную, а не формальную истинность предложений: последняя направляется исключительно логическими законами.
Возвращаюсь к кантовской философии и перехожу к трансцендентальной диалектике. Кант открывает ее определением разума; эта способность будет теперь играть главную роль, в то время как до сих пор на сцене были только чувственность и рассудок. Я уже приводил выше его определения разума и в их числе и то, которое он дает здесь и по которому разум есть «способность принципов». Так вот здесь нас поучают, что все рассмотренные до сих пор априорные познания, делающие возможными чистую математику и чистое естествознание, дают только правила, а не принципы, так как проистекают из воззрения и форм познания, а не из чистых понятий, как это требуется для принципов. Поэтому принципы должны быть познанием из чистых понятий и притом синтетическим. Однако последнее совершенно невозможно. Из чистых понятий не выйдет никаких суждений, кроме аналитических. Раз понятия должны быть связаны синтетически и в то же время a priori, то эта связь необходимо должна быть опосредствована чем-нибудь третьим, а именно — чистой интуицией формальной возможности опыта, подобно тому как синтетические суждения a posteriori посредствуются эмпирической интуицией: следовательно, синтетическое суждение a priori никогда не может происходить из чистых понятий. Вообще же нам не известно ничего a priori, кроме закона основания в различных его формах, и поэтому невозможны никакие синтетические суждения a priori, кроме вытекающих из содержания этого закона.
Соответственно своему требованию, Кант выступает теперь с мнимым «принципом разума» (правда, только с одним), из которого он выводит все остальные положения. Это именно то
