84. Слово Tag (день) собирается въ сердцѣ, и исходитъ къ устамъ, и проходитъ дорогою терпкаго и горькаго качествъ, и не пробуждаетъ терпкаго и горькаго качествъ, но проходитъ наружу сквозь ихъ мѣсто, которое въ задней части нёба надъ языкомъ, могущественно и весьма кротко, и непостижимо для терпкаго и горькаго качествъ.
85. Но когда оно достигаетъ языка, языкъ вмѣстѣ съ верхнимъ нёбомъ закрываетъ ротъ; когда же духъ ударится о зубы, и хочетъ наружу, языкъ раскрываетъ ротъ, и хочетъ вырваться прежде слова, и дѣлаетъ какъ бы радостный прыжокъ изо рта.
86. Когда же слово прорвется, то ротъ широко раскрывается внутри, и слово собирается вторично со своимъ звукомъ позади терпкаго и горькаго качествъ, и пробуждаетъ ихъ какъ сонныхъ лѣнивцевъ во тьмѣ, и быстро выносится наружу къ устамъ.
87. Тогда терпкое качество ропщетъ вослѣдъ ему, какъ сонный человѣкъ, пробужденный отъ сна; горькій же духъ, исходящій отъ молніи огня, остается лежать, и ничего не слышитъ, а также не движется. Все это поистинѣ великія вещи, и не такія ничтожныя, какъ думаетъ простецъ.
88. Теперь, что духъ собирается сначала въ сердцѣ, и незамѣченный проходитъ чрезъ всѣ стражи до языка, это означаетъ, что свѣтъ изъ сердца Божія пробился сквозь самое внѣшнее, поврежденное, яростное, мертвое, горькое и терпкое рожденіе въ природѣ сего міра, непостижимо для смерти и діавола вмѣстѣ съ гнѣвомъ Божіимъ, какъ и написано въ Евангеліи св. Іоанна, гл. 1, 5: Свѣтъ сіялъ во тьмѣ, и тьма его не объяла.
89. А что языкъ вмѣстѣ съ верхнимъ нёбомъ закрываютъ ротъ, когда духъ достигаетъ языка, это означаетъ, что семь источныхъ духовъ природы въ семъ мірѣ ко времени творенія не были умерщвлены гнѣвомъ Божіимъ, но оставались живыми и добрыми. Ибо языкъ знаменуетъ ту жизнь природы, въ которой состоитъ душевное или святое рожденіе; ибо оно есть прообразъ души.
84. Слово Tag (день) собирается в сердце, и исходит к устам, и проходит дорогою терпкого и горького качеств, и не пробуждает терпкого и горького качеств, но проходит наружу сквозь их место, которое в задней части нёба над языком, могущественно и весьма кротко, и непостижимо для терпкого и горького качеств.
85. Но когда оно достигает языка, язык вместе с верхним нёбом закрывает рот; когда же дух ударится о зубы, и хочет наружу, язык раскрывает рот, и хочет вырваться прежде слова, и делает как бы радостный прыжок изо рта.
86. Когда же слово прорвется, то рот широко раскрывается внутри, и слово собирается вторично со своим звуком позади терпкого и горького качеств, и пробуждает их как сонных ленивцев во тьме, и быстро выносится наружу к устам.
87. Тогда терпкое качество ропщет вослед ему, как сонный человек, пробужденный от сна; горький же дух, исходящий от молнии огня, остается лежать, и ничего не слышит, а также не движется. Все это поистине великие вещи, и не такие ничтожные, как думает простец.
88. Теперь, что дух собирается сначала в сердце, и незамеченный проходит через все стражи до языка, это означает, что свет из сердца Божия пробился сквозь самое внешнее, поврежденное, яростное, мертвое, горькое и терпкое рождение в природе сего мира, непостижимо для смерти и дьявола вместе с гневом Божиим, как и написано в Евангелии св. Иоанна, гл. 1, 5: Свет сиял во тьме, и тьма его не объяла.
89. А что язык вместе с верхним нёбом закрывают рот, когда дух достигает языка, это означает, что семь источных духов природы в сем мире ко времени творения не были умерщвлены гневом Божиим, но оставались живыми и добрыми. Ибо язык знаменует ту жизнь природы, в которой состоит душевное или святое рождение; ибо оно есть прообраз души.
