вѣчно въ любви Божіей, и непостижимое для ветхаго, зажженнаго въ самомъ внѣшнемъ рожденіи тѣла.
6. Ты спросишь теперь: какъ мнѣ понять это? Я не могу вписать тебѣ это въ сердце, ибо это дѣло разума и пониманія не всякаго, особенно если духъ состоитъ въ домѣ гнѣва, а не качествуетъ совмѣстно съ свѣтомъ Божіимъ: но я хочу показать тебѣ это въ земныхъ подобіяхъ, чтобы ты могъ придти къ нѣсколько болѣе глубокому смыслу.
7. Взгляни на дерево: снаружи у него жесткая, грубая кора, мертвая и застылая: однако она не вовсе въ смерти, но въ немощи; и есть различіе между ею и тѣломъ, которое растетъ подъ корою; у тѣла же есть своя живая сила, и оно прорывается сквозь засохшую кору, и порождаетъ множество прекрасныхъ молодыхъ тѣлъ, которыя однако всѣ коренятся въ старомъ тѣлѣ.
8. Кора же — какъ смерть, и не можетъ постигнуть жизни дерева, но только держится на немъ, и есть покровъ его, въ которомъ гнѣздятся черви, и тѣмъ разрушаютъ наконецъ и само дерево.
9. Таковъ и весь домъ сего міра: внѣшняя тьма есть домъ гнѣва Божія, гдѣ обитаютъ діаволы, и она есть поистинѣ домъ смерти, ибо святой свѣтъ Божій умеръ внутри ея. [„Онъ вернулся въ свое Начало; и самую внѣшнюю сущность въ Богѣ надо почитать какъ бы мертвою, и хотя она и живетъ въ Богѣ, но въ иномъ источникѣ.“]
10. Тѣло же этого великаго дома, лежащее сокрыто подъ корою тьмы, непостижимое для тьмы, оно есть домъ жизни, гдѣ борются между собою любовь и гнѣвъ.
11. Любовь же непрестанно прорывается сквозь домъ смерти, и порождаетъ святыя небесныя вѣтви на великомъ деревѣ, состоящія въ свѣтѣ. Ибо онѣ прорастаютъ сквозь кору тьмы, подобно какъ вѣтвь сквозь кору дерева, и суть единая жизнь съ Богомъ.
12. И гнѣвъ прорастаетъ также въ домѣ тьмы, и зараженіемъ своимъ удерживаетъ въ плѣну не одну благородную вѣтвь въ домѣ ярости въ смерти.
вечно в любви Божией, и непостижимое для ветхого, зажженного в самом внешнем рождении тела.
6. Ты спросишь теперь: как мне понять это? Я не могу вписать тебе это в сердце, ибо это дело разума и понимания не всякого, особенно если дух состоит в доме гнева, а не качествует совместно со светом Божиим: но я хочу показать тебе это в земных подобиях, чтобы ты мог придти к несколько более глубокому смыслу.
7. Взгляни на дерево: снаружи у него жесткая, грубая кора, мертвая и застылая: однако она не вовсе в смерти, но в немощи; и есть различие между ею и телом, которое растет под корою; у тела же есть своя живая сила, и оно прорывается сквозь засохшую кору, и порождает множество прекрасных молодых тел, которые однако все коренятся в старом теле.
8. Кора же — как смерть, и не может постигнуть жизни дерева, но только держится на нем, и есть покров его, в котором гнездятся черви, и тем разрушают наконец и само дерево.
9. Таков и весь дом сего мира: внешняя тьма есть дом гнева Божия, где обитают дьяволы, и она есть поистине дом смерти, ибо святой свет Божий умер внутри нее. [„Он вернулся в свое Начало; и самую внешнюю сущность в Боге надо почитать как бы мертвою, и хотя она и живет в Боге, но в ином источнике.“]
10. Тело же этого великого дома, лежащее сокрыто под корою тьмы, непостижимое для тьмы, оно есть дом жизни, где борются между собою любовь и гнев.
11. Любовь же непрестанно прорывается сквозь дом смерти, и порождает святые небесные ветви на великом дереве, состоящие в свете. Ибо они прорастают сквозь кору тьмы, подобно как ветвь сквозь кору дерева, и суть единая жизнь с Богом.
12. И гнев прорастает также в доме тьмы, и заражением своим удерживает в плену не одну благородную ветвь в доме ярости в смерти.
