лѣзнь свою съ Черною Женщиной, которая взяла его себѣ въ любовники… «Крѣпко прижимала мою голову къ сердцу своему Черная Женщина, и сѣдѣли мои волосы подъ ея слезами. Заболѣлъ я и охромѣлъ отъ ея поцалуевъ; до слѣпоты цаловала она мнѣ очи; съ дикою жадностью пили уста ея мозгъ моего спиннаго хребта.»
Въ другой пьесѣ поэтъ разсказываетъ о трехъ паркахъ, сидящихъ на перекресткѣ. Одна тянетъ нитку, другая кружитъ веретено, третья держитъ ножницы и поетъ Miserere. «Поторопись!» проситъ ее поэтъ: «разрѣжь роковую нитку и исцѣли меня отъ этой страшной муки жизни!»
Вездѣ страданье, вездѣ тоска по смерти, и въ то же время скорбь разлуки съ жизнью.
У постели больнаго, по длиннымъ и безсоннымъ зимнимъ ночамъ, сидитъ старуха-Забота, въ бѣлой кофтѣ, въ черной шапочкѣ, и нюхаетъ табакъ… «Отвратительно скрипитъ табакерка; страшно киваетъ головой старуха.»
Больной слышитъ уже топотъ коня, на которомъ ѣдетъ за нимъ Смерть. Сердце его сжимается отъ горя, что настаетъ минута разлуки съ любимой женой. «Увезетъ меня мрачный всад-
