Амулет и его происхождение — А. или «камеа», קמיע, — вещица, сделанная из камня, металла или кожи, снабженная фигурами, знаками или надписью и обладающая, по народному поверью, чудодейственной силой: она избавляет ее носителя от разных болезней и напастей. А. ведет происхождение из глубочайшей древности, встречается у всех первобытных народов и до настоящего времени сохраняет силу в глазах некультурных слоев народа. Значение А. то же, что и заклинания, с которым он имеет общее происхождение: оба коренятся в вере в силу человеческого слова. Во всех религиях древности человеческому слову приписывается могучая объективная сила; это такой же агент, как огонь, вода, ветер и пр. Определенная молитвенная или заклинательная формула, произнесенная известное число раз, производит пертурбацию в мировом строе. Она сильнее природы, она сильнее самих богов, которые в представлении древнего человека заменяли природу. Время возникновения веры в могущество человеческого слова совпадает с временем зарождения самого слова. Можно признать за правило, что чем ниже культура какого-нибудь общества, тем дороже ценится им слово как таковое, и наоборот: чем культурнее общество, тем сильнее обесценивается слово, тем меньше его обаяние. У древних мысль преобладает над словом; ведь и ребенок получает представления об окружающих предметах раньше, чем он в состоянии назвать их по имени. В основе этого явления лежит то обстоятельство, что нервные центры в корковом слое мозга, от которых зависит мыслительная способность человека, развивается раньше центра речи, заложенного в левом мозговом полушарии, возле т. наз. Сильвиевой борозды. Нечто аналогичное мы видим и в развитии человечества: мысль предшествовала слову. Вот почему древняя мудрость выливалась в форму кратких и незатейливых афоризмов (пословиц). Это был вынужденный лаконизм. Еще труднее давалось слово первобытному человеку, когда центр речи в Сильвиевой борозде только что стал развиваться. И если одному из дикарей, благодаря, может быть, более раннему развитию у него указанного центра, удавалось издать такое счастливое сочетание звуков, которое тотчас же вызывало у слушателей ясное представление о каком-либо предмете или явлении, то это, надо полагать, возбуждало восторг не только в душе автора этих звуков, но и у его слушателей. Если сочетание звуков выражало какую-нибудь просьбу, то, конечно, эта просьба наверное с радостью удовлетворялась; если же оно представляло призыв к какому-либо общему действию, то все, конечно, охотно ему подчинялись. — Приходится допустить, что первым владыкой в древних племенах являлся не тот, кто лучше других владел камнем или дубиной, а тот, кто раньше или лучше других умел произносить понятные для всех членораздельные звуки. Словом, командиром становился тот, кто умел командовать. Это доказывается тем фактом, что на многих языках, особенно древних, корни слов, выражающих понятие «речи», «слова», тождественны или родственны с корнями слов, выражающих понятия «предводительствование», «господство». Так, напр., от еврейского глагола נגד «говорить» образовалось имя существ. נגיד, «предводитель»; корень דבר означает и по-еврейски, и по-арамейски — «водить», «править»; в то же время имя сущест. דבר означает «слово», а глагол דבר означает «говорить»; глагол אמר означает во всех семитических языках «говорить, сказать», и от него ведет свое происхождение арамейское מר «господин» и арабское «emir», «эмир, предводитель»; латинский глагол «dico» (говорю) родствен с глаголом «duco» (веду, предводительствую); отсюда и «dux» — предводитель. Благодаря присущей первобытному человеку психической черте объективировать субъективные ощущения он свое добровольное подчинение «слову» готов приписать неотразимой силе самого слова. А так как боги первобытного человека представляли не что иное, как души его умерших предков (следовательно, вполне сродни ему), то он не мог представить себе, чтобы «слово» и на них не производило могучего действия. Но так как и слух у первобытного человека был также не особенно сильно развит, а запас звуков вообще был весьма скуден, то для того, чтобы слушатели могли отличать одно сочетание звуков от другого, необходимо было, чтобы команда или приглашение к какому-нибудь действию повторялось несколько раз. То же самое делал он при обращении к душам умерших предков своих, и точно так же поступал он при дальнейшем развитии религии, в своем обращении к божествам.
Таково происхождение молитвенных формул и заклинаний, которыми переполнены все древние религии, особенно учение Зороастра (см. Авеста), и образцы которых сохранились и до нашего времени в практике разных кудесников и чародеев (см. далее). Это в большинстве случаев краткие бессвязные фразы или отдельные слова, этимология которых совершенно темна, иногда неизвестно даже, из какого языка они заимствованы; да это и неважно, ведь действие зависит не от содержания слова, а от тех звуков, из которых оно составлено. Сила их не в том, что ими призывается какой-нибудь добрый или злой дух на помощь человеку, а в магическом действии самых звуков. Когда посланный Ангро-Майниусом дев хочет убить Заратустру, последний произносит знаменитую формулу «Ята агу вайрио», и смущенный дев принужден убежать; но ту же формулу произнес еще до сотворения мира Агура-Мазда и тем вверг Ангро-Майниуса на 3000 лет в оцепенение, хотя тогда во всей вселенной еще никого не было, кроме Агура-Мазды и Ангро-Майниуса, совершенно равных по могуществу. Чтение Авесты помогает против всяких зол, хотя человек не понимает смысла прочитанного. То же советуют позднейшие каббалисты относительно книги Зогар, זוהר; одно механическое чтение книги, даже без понимания смысла, благоприятно действует на душу, מסוגל לנשמה. И подобно тому, как первобытный человек повторял свои звуки несколько раз, пока его понимали слушатели, так и Авеста предписывает повторять магические формулы 3—10, иногда и 100 раз; то же самое делают и позднейшие заклинатели. Совершенно таким же образом объясняется и происхождение амулетов и талисманов, т. е. веры в могущество писаного слова. Когда первобытному человеку удалось начертить камнем на дереве или на другом камне такой знак, который давал всем видевшим его соплеменникам представление о каком-нибудь предмете или действии, то это наверное привело в восторг не только автора этого знака, но и всех других, притом этих последних тем более, что они получили представление о желаниях автора даже в его отсутствие, на большом от него расстоянии. Дальнейший процесс превращения письменного знака в чудодейственный амулет понятен сам собою.
Отсутствием указанной веры в силу устного или писаного слова выгодно отличается Моисеев закон от всех других древних религий. Нигде, ни в книгах Моисея, ни у Пророков, мы не найдем и намека на веру в силу человеческого слова. Да это было бы вопиющим противоречием принципу еврейского монотеизма: если слово имеет власть над Богом, то Бог уже не всемогущ, слово сильнее Его; если слово имеет власть над природой, то Бог уже не один, рядом с Ним стоит слово. Единого, всемогущего Бога можно только просить, но Его нельзя заставить что-нибудь сделать. Вот почему Моисеев закон с такой последовательностью многократно предостерегает народ от всякого колдовства и чародейства, приравнивая последние к самому гнусному виду идолопоклонства, к человеческому жертвоприношению. «Не должен находиться у тебя никто, проводящий сына своего или дочь свою через огонь (жертвой Молоху), прорицатель, гадатель, ворожея и чародей, заклинатель, вызывающий духов, знахарь и вопрошающий мертвых» (Второз., 18, 11, 12). В Пятикнижии, правда, проглядывает всюду вера в силу благословения. Благословением и проклятием Ноя определяется судьба его трех сыновей и их потомков; ради получения отцовского благословения патриарх Яков прибегает даже к обману; затем особенной Божьей милостью признается то обстоятельство, что Билеам вместо того, чтобы проклясть израильтян, благословил их. Наконец, Моисеев закон предписывает Аарониидам даже особую формулу благословения народа (Числ., 9, 26—28). Однако если присмотреться ко всем упоминаемым в Библии благословениям, то оказывается, что все они имеют молитвенную форму и вера в них основывается на убеждении, что обращенные к Богу молитвы не пропадают даром.
Несколько напоминают амулеты — описываемые в Библии (Исх., 28) «хошен» и «эфод», חוש ואפד, два предмета, входившие в состав облачения первосвященника. «Эфод» представлял особого рода священническую одежду с надплечниками, к которым прикреплены были в золотых оправах 2 больших оникса с выгравированными на них именами 12 колен Израилевых, по 6 на каждой стороне. «Хошен» представлял небольшой квадратный нагрудник, привешенный золотыми цепочками к наплечникам «эфода»; к хошену были прикреплены в золотых же оправах 12 разного рода драгоценных камней, на которых также выгравированы были имена 12 колен Израилевых. Однако каково бы ни было значение этих надписей и каково бы ни было отношение их к упоминаемым там же «урим ве-туммим» (см.), несомненно игравшим роль оракула, во всяком случае эти камни не имели ничего общего с амулетами в их обычном смысле; они ни от чего не предохраняли первосвященника, а служили лишь для постоянного напоминания об Израиле, вернее, о единстве Израиля.
Однако вопреки прямому запрещению всякого рода чародейства Моисеевым законом евреи вместе с другими суевериями заимствовали у вавилонян и амулеты. Мишна относится к ним толерантно, но не одобрительно. Разрешается носить в субботний день камеи, как писаные, так и содержащие разные коренья (Шабб., 61а); но в то же время запрещается спасать в субботу амулеты от пожара, хотя бы они содержали стихи из Св. Писания (Шабб., 115а). Вавилонские же амораи стали широко пользоваться как заклинаниями, так и амулетами, нисколько не задумываясь над вопросом, насколько это гармонирует с еврейским монотеизмом. Особенно отличался в этом отношении знаменитый ректор Пумбедитской академии Аббаи бар-Нахмани (см.), который был столько же известен большим суеверием, как и своей ученостью. От него сохранился амулет, который мог бы служить прототипом для средневековых и современных амулетов. Подробно об этом далее. — Ср. Л. Каценельсон, «Институт ритуальной чистоты», «Восход», 1897, март. Л. Каценельсон.4.
Слово «амулет» обыкновенно рассматривается как происходящее от мнимого арабского выражения «hamalet» (нечто навешенное); но в действительности это — старинное латинское слово, этимология которого неизвестна. Оно встречается несколько раз у Плиния, Naturalis historia, XXVIII, 38; XXX, 2, и в других местах (Pauly-Wissowa, Realencyklopädie der klassischen Altertumswissenschaft, I, 1884). Об амулетах говорится и в Библии без употребления для них особенного технического названия. В талмудической литературе встречается специальный термин «Kamia», קמיע, от корня, означающего «вязать». «Kamia», таким образом, представляет нечто привязанное или навязанное, так что мнимая этимология слова «амулет» («нечто навешенное») соответствует и еврейскому их названию. Но это обозначение относится только к внешнему применению амулета; ничто не указывает на его цель и содержание; сведения о том и другом пополняются данными библейской, талмудической и поталмудической литературы. — Амулет употреблялся для защиты человека, его имущества, его дома, скота и пр. от вредного влияния ведьм, демонов и других темных сил, равно как для устранения гибельного результата уже происшедшего несчастия, болезни и тому подобных бедствий. Амулеты встречаются на востоке и на западе, среди диких племен и цивилизованных наций, вплоть до настоящих дней. Ассирийцы и египтяне, греки и римляне, евреи и христиане поддерживали старинные суеверия и в различной степени придерживаются их и поныне. У израильтян А. имеет длинную историю, продолжавшуюся несколько тысячелетий, и потому удобнее всего она может быть рассматриваема по отделам библейского, талмудического и поталмудического периодов. — Все украшения, которые люди носили на себе, имели первоначально значение амулетов. Мнимая сила большинства из них проистекает от языческого бога, которому они посвящены и изображением которого большею частью были украшены. Патриарх Яков зарывает «всех чужих богов, которые были в их (его домочадцев) руках, и все серьги, которые висели у них в ушах» (Бытие, 35, 4). Ввиду того, что слабые скорее подвергаются силе колдовства и дьявольского наваждения, эти предохранительные средства носили преимущественно женщины. Среди 24 нарядов дочерей Сиона, перечисленных у пророка Исаии (3, 18), упоминается «Lechaschin» от слова לחש — «заговор», «заклинание». Тут, по-видимому, оно означает украшение, имеющее своим назначением противодействовать чарам и в то же время производить магическое влияние. Притчи Соломона (17, 8) сравнивают подарок, подкуп с чарующим драгоценным камнем, обладатель которого успеет повсюду, куда только ни обратится. Что выражение אבן חן в указанном месте означает магический камень, очевидно. Этот же взгляд сквозит и в словах той же книги (6, 21) по отношению к увещаниям отца и матери: «Прикрепи их к сердцу твоему, навяжи их на шею твою. Когда ты ходишь, пусть они руководят тобою; когда ты спишь, пусть они охраняют тебя». Родительские наставления следует, подобно амулетам, носить на сердце и на шее. Во многих мечтах Св. Писания, где фигурально говорится об охранительной силе Торы как об ожерелье, имеется в виду представление народа об амулетном свойстве этих украшений, хотя сама Тора многократно и весьма строго запрещает все, что имеет малейшую связь с чародейством; но вера в А. была сильно распространена среди соседних народов, и пример оказался соблазнительным для евреев.
Амулеты часто скрывались от глаз, находясь непосредственно на теле, чтобы таким образом не подвергаться влиянию других амулетов с противодействующей силой; тогда они считались более действительными. Амулеты встречались, вопреки предписанию Торы, и на убитых еврейских воинах; они были взяты из языческого храма в Ямнии (II Маккав., XII, 40). Кольца — печать на груди и руках (Песнь Песн., 13, 6; Иерем., 22, 24; Хаг., 2, 23) — также имели значение амулетов, сила которых была присуща красовавшейся на них надписи. — Употребление амулетов было очень распространено в талмудический перед (от первого века дохр. эры — до 600 г. по Р. Хр.). Со ответственно этому, литературные источники изобилуют сведениями об этом предмете. Мишна неоднократно рассматривает «камиот» с своей специально законодательной точки зрения. Они носились в футлярах или открытыми. Сами амулеты, как видно, состояли либо из предметов, исписанных именами Божиими и библейскими текстами, либо из кореньев разных растений. В виде амулетов употреблялись иногда пшеничные зерна в кожаном футлярчике. Особенная сила приписывалась щепкам, а также стружкам из ашеры (см.) или другого дерева, посвященного языческому богу; они поэтому постоянно заделывались в «камиот». Всего чаще встречались амулеты, состоявшие из металлической пластинки с соответствующей надписью. На шею быка в кожаном мешочке навешивалась жемчужина. Для ограждения лошади от вредного влияния между глазами ее прикреплялись лисий хвост или перо багрового цвета. Дети ввиду их слабого сложения считались более подверженными опасности магических сил и чар; они охранялись от этого разными привешенными на шее узелками, исписанными кусками пергамента и т. п. Домашняя утварь охранялась от порчи начертанным на рукоятке или на дне именем Божиим. У мужчин, которые гораздо реже носили амулеты, они прикреплялись к рукам, в исключительных случаях к ладони. Женщины и дети носили их преимущественно на шейной цепочке, в кольцах и других принадлежностях наряда. Иногда амулеты помещались в полой палке и тогда считались особенно действительными, так как никто тогда не мог подозревать об их существовании; это был в некотором смысле скрытый щит. Делалось различие между такими амулетами, которые излечили человека только однажды, и теми, которые были испытаны и оказывались действительными два или три раза; между такими, которые обнаруживали свою целительную силу на лицах трех разных национальностей, по одному на каждом, и теми, которыми одно и то же лицо излечивалось троекратно. Короче сказать, были испробованные амулеты и неиспробованные; этим различием руководствовались также и по отношению к изготовителям амулетов. А. употреблялись не только простым народом в обыденной жизни, но и применялись врачами в медицинской практике. Ими охранялась и пища от порчи, которая часто приписывалась демоническим силам.
Так как еврейская религия запрещает всякие магические приборы, в том числе и амулеты, и так как последние проникли к евреям извне, то нетрудно понять, почему большая часть амулетов, описанных в Талмуде и Мидраше, инородного происхождения, что ясно видно из их нееврейских названий и других признаков; и если авторы Талмуда допускают ношение испытанных Α., то это отчасти потому, что не были в силах противиться народному суеверию, отчасти же оттого, что сами, как дети своего века, верили в силу их. Впрочем, кроме инородных, существовали собственно еврейские талисманы, состоявшие из пергаментных полосок, на которых были начертаны имя Божие или изображающие его буквы в разных сочетаниях, библейские изречения и т. п. Весьма важное сообщение по этому предмету сохранилось в Барайте (Шабб., 115б); из него видно, что палестинские авторитеты относились крайне отрицательно к А. "Талисманы и амулеты, хотя они и содержат буквы, изображающие имя Божие и разные цитаты из Торы, не должны быть спасаемы по субботам во время пожара; их надо оставить, чтобы они сделались добычей пожара, даже в тех случаях, если на них написано имя Божие или начертаны Его эпитеты. Под «буквами имени Божия» подразумеваются, вероятно, анаграммы и перестановки их. Иначе относились к этому вавилонские учителя и в особенности аморай Аббаии, известный своим суеверием (см. слово Аббаии). На амулете, которому Аббаии приписывал целительную силу против укушения бешеной собаки, было между прочими непонятными «нееврейскими словами» написано: יה יה יהוה צבאוה Ja, Ja, Господь воинств (Иома, 84а). — Как сказано выше, народная медицина пользовался амулетами. Легенда говорит, что Авраам носил на шее драгоценный камень целительной силы для каждого больного, который только взглянул бы на него. Камень предохранения (Eben tekuma), говорят, оберегал женщин от преждевременных родов. Яйцо саранчи служило средством против ушной боли; зуб живой лисицы — средством против сонливости, а мертвой — против бессонницы. Гвоздь от виселицы охранял от ран. Талмудисты запрещают пользоваться подобными средствами из-за их языческого характера. Tephillin (филактерии) и mezuzot (надписи на дверных косяках) считаются в Таргуме к Песн. Песней (8, 6) дозволенными амулетами, охраняющими Израиль от демонической силы. Маймонид в своем кодексе, однако, говорит: «Кто кладет свиток Торы или тефиллин на ребенка, чтобы он спокойно спал, тот не только причисляет себя этим к разряду чародеев и заклинателей, но становится этим также отрицателем Моисеева закона; он превращает Тору в средство для исцеления тела, в то время как ее назначение — исцеление душ» (Jad ha-Chazaka, hilchoth Akum, XI, 12). Источники и цитаты, относящиеся к пользованию амулетами в талмудическое время, собраны у Blau, Das altjüdische Zauberwesen, стр. 86, 146, Страсбург, 1898.
Еврейская мысль и жизнь в Средние века всецело находились под влиянием Талмуда. Так как употребление писаных амулетов не было прямо воспрещено талмудическими авторитетами, евреи не противодействовали развитию этого суеверия в своей среде и проникновению к ним суеверных обычаев от народов, среди которых они жили. Поэтому не удивительно, что вера в силу амулетов пустила корни и среди них. Она большею частью процветала на Востоке, на исконной древней родине магии и суеверия. Просвещенный глава академии в Пумбедите Гай-гаон пишет (около 1000 г.): «Магия и амулеты возникли в Сурской академии, ибо она находится ближе к Вавилону, к местопребыванию Небукаднецара (Навуходоносора)». Гай безусловно отрицает силу амулетов, напр. он не допускает, чтобы папирус или оливковый листок, исписанные мистическими именами Бога, успокаивали морские волны или, брошенные в человека, убивали его. Он допускает, впрочем, что амулеты могут оказать воздействие как средства лечения и охранения от порчи. Все зависит от личности писца и момента их применения; впрочем, иногда и наилучший А. оказывается бессильным. Что в Средние века между евреями заметно влияние преимущественно вавилонской, а не египетской магии, это наглядно доказывается еврейско-арамейскими заклинательными надписями на вавилонских глиняных сосудах, которые, быть может, служили средством для охраны посуды от порчи; это также род амулетов (Wohlstein, Dämonenbeschwörung aus nach talmudischer Zeit, Berlin, 1894; Stube, Jüdisch babylonische Zaubertexte, Halle, 1895; Schwab, Les lopes magiques etc. в «Proceedings of the Society of biblical archeology», апрель, 1890; idem, Coupes à inscriptions magiques, ibid., июнь, 1891). В изданном Гастером соч. «The sword of Moses» (London, 1896) — произведении, очевидно писанном под египетским влиянием, но вавилонского происхождения и составленном, по мнению издателя, в четвертом веке, приводится целая серия «камиот» с охранительным свойством против различных болезней и недугов. Они состоят из разных перестановок букв, изображающих имя Божие, совершенно непостижимых современному уму, писанных на бумаге или вырезанных на металлических пластинках; они, таким образом, имеют сходство с магическими папирусами греков. Как по отношению к изготовлению египетских амулетов, так и тут часто встречаются точные указания на известный цвет и материал; одно заклинание непременно должно быть написано на красной пластинке, другое на серебряной и т. д. Посредством этих амулетов исцелялись паралич, боли в бедрах, болезни глаз и ушей, проказа и другие недуги. С известного рода пластинкой, прикрепленной к бедрам, можно было входить в раскаленную печь и выходить из нее невредимым. Материал и надписи амулетов были различны, смотря по назначению последних. При их посредстве можно было удить рыбу, обеспечить и навсегда сохранить любовь женщины, проходить по морю, как по суше, убивать диких зверей, держать весь мир в страхе и повиновении, иметь общение со смертью, доставать меч, который сам сражается за своего владельца, заставлять неприятелей разорвать друг друга на куски, сделаться невидимкой, открывать источники, приобрести легкость и ловкость и совершать другие тому подобные чудеса. В одном месте упоминается о приеме, который часто встречается в вавилонской и египетской магии, а именно об изготовлении известного изображения и при его посредстве желательном чародействе. Предписание гласит: «Если желаешь причинить гибель кому-нибудь, возьми глины с берегов двух рек и сделай фигуру, напиши на ней имя того лица; затем возьми семь прутиков от семи финиковых деревьев и изготовь лук (тут следует слово דתסקניאהא; из лошадиных волос?), поставь фигуру на подходящее место, натяни лук и стреляй в нее прутиками, произнося при каждом выстреле предписанные слова, начиная с אקתדס и кончая словом פרמוסי, прибавляя каждый раз «да погибнет N, сын N». Гастер объясняет (l. с., pp. 12—19), почему эти средства считались имеющими силу. Полагали, что всякий ангел и демон обязан являться и повиноваться, когда услышит произнесение имени Божия, составленного из букв Тетраграмматона в известном сочетании (р. 25, строки 2—10). Также Гай-гаон («Teschubot ha-gaonim», изд. Гаркави, р. 189) говорит: «Амулеты писались и имя Божие произносилось для того, чтобы ангелы являлись на помощь». Но большею частью это ставилось в зависимость от употребления надлежащего имени Божия и в надлежащее время — условие, которое часто встречается в египетских и вавилонских магических процессах.
В пяти углах шестиугольного «щита Давида» перемешаны еврейские слова текста Исаии, IX, 5: כי ילד ילד נו («ибо дитя нам родилось») с словами молитвы Нехунии бен-Гаканы (אנא בכח). Слово בבתמים, помещенное посреди звезды, считается аббревиатурою имени Саббатая (שבתי) и титула מ״ם(מלך משיח — «царь Мессия») (из J. E., I, 550).
Практическая каббала, или искусство пользоваться познаниями о таинственном мире для достижения известной цели, основана на мистицизме, который подробно развивается в «Sefer Jeziran» («Книга о миротворении»). Согласно этому произведению, Бог сотворил вселенную при посредстве букв алфавита и в особенности тех из них, которыми изображается Его имя (יהוה) и которые Он комбинировал самым различным образом. Кто изучит эти комбинации и перестановки букв и употребит их в надлежащее время и надлежащем месте, тот легко может сделаться хозяином мироздания, ибо само Божество не только допускает, но и желает этого, так как эти формулы распространяют и укрепляют монотеизм. Египтяне также придерживались подобного мнения (Budge, l. с., XIII). Мистическая книга «Raziel» (XI века), насколько она относится сюда, также восточного происхождения, и в ней отражаются подобные же взгляды. В ней мы находим инструкции для изготовления амулетов; в особенности же указаны подходящие для их фабрикации дни и часы (изд. амстердамское, 42б). В Европе по отношению к амулетам прежде всего заслуживает внимания Испания, рассадник суеверия и каббалы. Нахманид и Адрет допускают употребление металлической пластинки с изображением льва как средства против сильного кашля (Адрет, «Респонсы», 167, 413). Это весьма распространенное суеверие упоминается также Менассе бен-Израилем из Амстердама (семнадцатого века), который замечает, что Леоне Соавио рекомендует его Парацельсу как средство против желудочной боли («Nischmat Chajim», 3-й трактат, гл. ХХV). Другие амулеты писались на пергаменте или оленьей коже (Адрет, ib.), но успешность их применения находилась в зависимости от степени благосклонности, которой пользовался (у Божества) писец, и от момента их изготовления. Впрочем, они запрещены Адретом как явно бесполезные («Новеллы» к Шабб., 67). В Германии красные шнурки с кораллами навешивались как средство против дурного глаза. И христиане пользовались услугами евреев при изготовлении амулетов, ибо евреи пользовались репутацией людей мудрых. Странно, что к концу Средних веков на руке выше локтя, в том месте, где помещаются филактерии, евреями прикреплялись амулеты с начертанными на них именами Христа и трех святых королей (Berliner, Aus dem Leben der deutschen Juden im Mittelalter, pp. 97, 101). Безумие и эпилепсия лечились навешиванием свекловицы на шею больного. Народу, впрочем, неоднократно делались предостережения, что изготовлением этих амулетов могут быть раздражены демоны. Против неудачных родов женщины носили на шее камень, известный под названием אינקונתא — слово, очевидно, происходящее от французского enceinte; он был насквозь продырявлен, весом и величиною с куриное яйцо. Такие камни стеклянного вида находились на полях и считались бесценными. Подобное назначение имели и актиты в древности и в Средние века. Для облегчения родильных потуг как еврейские, так и христианские женщины носили на теле лоскуток мужской одежды, пояса и т. п. Лютер рассказывает, что какой-то еврей представил герцогу Саксонскому пуговицу с любопытной надписью как средство для защиты против холодного оружия, безразлично, режущего или стреляющего. Герцог сделал опыт над самим евреем: навесив ему на шею пуговицу, он стал рубить его мечом (Güdemann, Geschichte des Erziehungswesens und der Cultur der Juden in Frankreich u. Deutschland, pp. 205, 207, 214, 226, Вена, 1880). Итальянская монета с абракадабраобразною надписью, описанная Гюдеманном (Gesch. d. Erz. und Cultur der Juden in Italien, p. 335), вероятно, еврейского, а не христианского происхождения. На одной стороне медальона имеется следующая надпись:
Это — еврейская транслитерация латинских слов: «Majestas JHWH, regis domini mei animum benignum mihi foveat» («Пусть величие JHWH вызывает благосклонность ко мне Царя, государя моего»). На другой стороне читаем:
«Majestas JHWH animum mei regis ad me inclinet» («Пусть величие JHWH склонит ко мне душу царя моего»). — Изгнание евреев из Испании было причиной распространения каббалы далеко на восток и на запад. Беспримерные страдания лучше всего поддерживали в них влечение к мистицизму. Святая земля, насколько она снова была заселена испанскими выходцами (преимущественно Сафед), стала рассадником таинственных мистических званий, которые, между прочим, содействовали и распространению амулетов. Из Турции, с одной стороны, и из Италии, с другой, каббала проникла в Польшу и в прилежащие к ней местности; там возник и поныне еще процветает хасидизм. Это мистическое учение подготовило почву и для амулетов, так что там еще существуют в рукописи целые книги, посвященные «kamiot» (см. Бенъякоб, Ozar ha-Sefarim; Эйбеншютц, p. 530). Эта так называемая «практическая каббала» рекомендует целое множество талисманов, рассмотрение которых должно уступить место описанию известной полемики, наделавшей много шума в середине восемнадцатого века. Ионатан Эйбеншютц, поныне еще пользующийся среди евреев славой выдающегося талмудиста, составил известное число амулетов. Они были изданы им в Меце, где он тогда был раввином, а затем в Гамбурге, Альтоне и Вандсбеке, в соединенных общинах которых он занимал должность верховного раввина. Амулеты были им изготовлены для болезненных детей, для женщин, готовившихся стать матерями, а также как средства против кровотечений из носа, эпилепсии и дурного глаза. Он также составил амулет «для изгнания квакающих демонов из дома»; когда раскопали фундамент, будто были найдены демоны в образе квакающих лягушек. Чтобы отыскать утопленника, он рекомендовал класть на берег реки или пруда талисман в виде исписанного куска пергамента. Эйбеншютц заявил, что он особенно успешно оперирует своими амулетами при оказании помощи женщинам в разных случаях жизни. Всюду утверждали, что это заявление подтверждалось статистическими данными, которые будто бы обнаружили, что с того времени, как Эйбеншютц стал раввином, в Гамбурге ни одна еврейская женщина не умерла от родов, между тем как в год, предшествовавший его вступлению в должность, «гнев Божий сильно свирепствовал» в подобных случаях. Эти данные были официально подтверждены «Chebrah kadischa» (погребальным братством). Все это сделалось предметом публичных прений, когда Яков Эмдент, проживавший в Альтоне, и Яков-Иошуа Фальк, главный раввин в Франкфурте-на-Майне, оба — ученые и уважаемые авторитеты, стали открыто обвинять Эйбеншютца в оперировании именем лжемессии Саббатая Цеви. Обе стороны спорили с ожесточением; ученые и общины Германии, Голландии, Италии, Турции, Палестины, Польши, Литвы, Венгрии и др. приняли деятельное участие в этих горячих прениях. Противники Эйбеншютца обращались к современным властям, являясь с разными петициями к городскому совету в Гамбурге и даже к датскому королю. Обвинение было основано на пяти амулетах, которые были пущены в ход Эйбеншютцем во время его пребывания в Меце и, по утверждению общинных служителей, им же были составлены. Довольно замечательно, что во всех этих многотомных прениях единственным исходным пунктом служило частое употребление имени лжемессии в амулетах и ни один голос не поднялся против суеверия вообще. По общему впечатлению, в то время взгляд на амулеты был таков, что вреда они не приносят, а являются могучим средством, которое может успокоительно действовать на душевное состояние их носителя. Эта полемика, охватившая широкие круги еврейства, является поворотным пунктом в истории средневековой веры в силу амулетов; с того времени вера эта постепенно ослаблялась, и можно сказать, что, не считая Востока, она теперь прекратила свое существование. Schulchan Aruch’ом не запрещается употребление амулетов (см. Orach-Cha-jim, § 301, 24—27; § 334, 14; Jore-Deah, § 179, 12). Следует отметить тот факт, что евреи, как «народ книги и письма», в этой области выказали свою отличительную особенность, употребляя для изготовления А. чернила и пергамент, а не куски дерева, кости, камня и др. Само собою разумеется, что в новейшем иудаизме господствует взгляд Маймонида, который восстает против амулетов; он отрицает у них всякую силу и значение и говорит о «безумии их составителей, которые думают совершать чудеса разными сочетаниями букв, изображающих имя Божие». — Ср.: О полемике Эйбеншютца «Sefat-Emet», Лемберг, 1877; Luchat edut (Оправдание самого Эйбеншютца), Альтона, 1755; Grätz, Gesch. d. Juden, VII, прим. D. Kohana, Edut lihonatan, Haschiloach, Bd. VIII, S. 332. — [Статья L. Blau, в J. E., I, 546—550]. 4.
Приложения
[править]I. АМУЛЕТЫ
[править] Амулет, навешиваемый на шею родильнице для ограждения ее от чар Лилит (из коллекции Р. Готгейля). |
 Амулет, навешиваемый на шею родильнице для ограждения ее от чар Лилит (из коллекции Р. Готгейля). |
 (из коллекции Т. Д. Айзенштейна). |
 |
II. АМУЛЕТЫ
[править] |
 |
 | |
 вроде «Абракадабры» (в диаметре 1⅞ дюйма). |