Андрогинос (ανδρόγυνος, אנדדונינוס) — по Талмуду, двуполое существо в отличие от так наз. «тумтум», טומטום, что означает однополого субъекта, но о котором вследствие ненормального строения половой сферы нельзя решить, к какому именно полу он принадлежит. Обе эти аномалии в половом развитии, служившие предметом многих дебатов в Талмуде, одинаково возможны с точки зрения современной медицины, так как часто наблюдаются сочетания разнополых элементов в строении наружных органов (что только и могло быть доступно наблюдению древних). Кроме того, посмертными исследованиями доказано, что во внутренней половой сфере так же могут сочетаться элементы обоих полов: напр. на правой стороне находят женский яичник, на левой — мужское яичко и т. п. Происходят эти аномалии от неправильного хода развития во время утробной жизни. Как известно, половые органы в первые недели эмбриональной жизни всегда двойственны; зародыш — гермафродит в полном смысле слова, и лишь на шестой неделе наступает половая дифференцировка: органы одного пола усиленно растут и развиваются, между тем как эмбриональные зачатки другого атрофируются и исчезают. В исключительных случаях в силу неведомых нам причин бывает, что рядом с органами одного пола или частью их развиваются в большей или меньшей степени и органы другого пола, вследствие чего получается то странное отношение органов, которое обозначается именем гермафродитизма, или двуснастия. Смотря по тому, чего будет касаться это двойственное развитие, половых ли желез вместе с половыми ходами или одних только последних, различают истинный гермафродитизм (hermaphrodismus verus) от ложного (pseudohermaphrodismus). Первый называется у талмудистов «андрогинос», второй «тумтум», т. е. «закрытый» пол. Р. Меир выражается об этом так: «Α. это как бы особое существо, בפני עצמח כדיה, и мудрецы не могли решить, причислить ли его к мужскому полу или к женскому; «тумтум» же нечто иное: иногда это настоящий мужчина, иногда — женщина» (Мишна Бикурим, IV, 5).
Так как пол определяет социальное положение человека и с ним связаны выгоды и права, часто касающиеся не только заинтересованного лица, но и прав других, посторонних лиц, то понятно, почему многие законодательства не могли не затрагивать вопроса о судьбе тех пасынков природы, пол которых остался неопределенным. Талмудисты ввиду крайней трудности дать в каждом отдельном случае определенное решение оставили вопрос in dubio: в одних случаях они приравнивают А. к мужчине, в других к женщине (Мишна, Бикурим, VI; Тосефта Бикурим, II, 3—7; необходимо заметить, что указанная глава имеется не во всех изданиях Мишны: в иерусалимском Талмуде ее нет, как нет и гемары к ней, а в тех изданиях, где она есть, она существует в разных версиях). Общая тенденция такова: в вопросах безразличных А. приравнивается мужчине; в вопросах религиозно-ритуальных на А. возлагаются обязанности как мужчин, так и женщин; в правовом же отношении талмудисты ставят А. всегда в положение наименее благоприятное. А. должен одеваться и носит волосы, как мужчина. Он может вступать в брак в качестве мужчины, но не в качестве женщины. Если А. умрет без детей, его жена подлежит левиратному браку, как будто бы он был настоящим мужчиною, но зато он не имеет права вступать в левиратный брак с вдовою умершего брата. В религиозно-ритуальном отношении А. не освобождается от тех обрядов, от которых свободны женщины. Как известно, последние свободны от исполнения заповедей, приуроченных законом к известному времени, מצווה עשה שהזמ נדמא; напр. они свободны от ношения «нитей видения» (цицит), оттого что они обязательны только днем, или от сидения в «куще», оттого что это обязательно только в дни праздника Кущей. С другой стороны, выделяемая у A. из известных частей кровь должна считаться менструальной и должна делать его ритуально нечистым, что не имеет места у мужчин. Что же касается правового положения Α., то в Тосефте и в некоторых версиях Мишны приводятся два пункта, крайне обидных для А. По талмудическому праву дочери после смерти отца должны всегда до выхода своего замуж получать алименты из оставленного имущества. «При обильном имуществе» сыновья получают наследство, а дочери алименты, при скудном же имуществе дочери получают алименты, а сыновья пусть «ходят с сумою» (см. Алименты). Если же один из наследников — гермафродит, то при «скудном имуществе» он алиментов не получает: сестры могут сказать ему: «докажи, что ты женщина, — и ты будешь делить алименты с нами»; при большом же имуществе он не делит наследства с братьями, а получает алименты вместе с сестрами; братья могут сказать ему: «докажи нам, что ты мужчина, — и ты будешь получать свою долю» (Мишна Бикурим, там же; Баба Батра, IX, 2 и Бартенора). Римское право тут несомненно справедливее; оно гласит: Quae ritur, hermaphroditum cui comparemus? et magis puto ejus sexus aestimandus, qui in eo praevalet (L. 10. D. 1, 5; спрашивается, к какому полу причислить гермафродита? Полагаю, что скорее к тому, какой в нем преобладает). Сходно с этим мнение прусского законодательства, по которому «в случае рождения А. родители сами решают, соответственно какому полу его воспитывать; однако по достижении гермафродитом 18-летнего возраста ему предоставляется право выбора того пола, к которому он желает принадлежать; но если вопрос о поле А. затрагивает интересы других лиц, то последние имеют право требовать исследования его через сведущих людей и их мнение считается решающим независимо от выбора самого гермафродита или его родителей» (Landrecht, Tit. I, Theil I). Но тут-то и является вопрос, какие научные основания имеются в распоряжении сведущих людей для определения в каждом отдельном случае пола А. Авторитет в судебной медицине проф. Е. Hoffmann («Учебник судебной медицины», русский перевод, Казань, 1878, стр. 84—97), разбирая этот вопрос, приходит к заключению, что нет ни одного подлинного признака, по которому можно бы при жизни А. определить его пол. Ни внешние анатомические признаки, ни общий habitus субъекта (строение скелета, рост волос, характер голоса и т. д.), ни привычки и половые симпатии, ни даже такие физиологические явления, как менструации, не могут считаться тут решающими, и Гофман, цитируя вышеприведенный прусский закон, замечает, что напрасно закон полагает, будто сведущие люди всегда бывают в состоянии определить пол гермафродита; «однако пока субъект жив, ничего не остается, как покориться этому правилу. Впрочем, суду можно было бы в случае, если от пола гермафродита зависят важные права других лиц, озаботиться, чтобы после смерти данного субъекта было дознано законным вскрытием соотношение внутренних половых органов» («Учебник судебн. медицины», 94; ср. его же статью «Двуснастие» в «Реальной энциклопедии мед. наук» Эйленбург-Афанасьева). После этого нельзя ставить авторам Мишны в упрек (как это делает D-r Bergel, Die naturwissen schaftlichen Kenntnisse der Talmudisten, 9—11) признание, что мудрецы не могли решить относительно Α., мужчина ли он или женщина. Менее простительно, что в вопросах гражданского права талмудисты все бремя невозможного доказательства его пола возложили на Α., отказывая ему то в алиментах наравне с сестрами, то в наследстве наравне с братьями. Впрочем, как ни странно отношение талмудистов к Α., оно все-таки было гуманнее, чем впоследствии отношение к ним населения средневековой Европы. Об А. говорили, будто они меняют пол периодически; их преследовали и даже жгли на кострах, как продукт нечистой силы (A. Н. Веселовский, «Средневековые легенды о половой метаморфозе», 1881, стр. 13). — Несколько справедливее решает этот вопрос мусульманское законодательство, которое вообще посвятило очень много внимания А. (thunsa) и которое определяет его чем-то средним между мужчиной и женщиной, хотя и стоящим ближе к последней. Так, во время молитвы в мечети А. должны стоять в середине, между мужчинами и женщинами, но творить молитву по-женски. Во время пилигримства А. должны носить женское платье. В качестве сонаследника А. получает половину мужской и половину женской части.
Греческое название «андрогинос» для гермафродита вовсе не доказывает, что самое понятие этой аномалии было заимствовано евреями у греков. Хотя «А.» греческое слово, но у греков оно употреблялось редко. Возможно, что у евреев сначала все формы гермафродитизма обозначались еврейским словом «тумтум», טומטום, но впоследствии, когда стали различать между совершенно неопределенными формами и такими, где имеются признаки обоих полов, первые сохранили свое еврейское название, а для вторых было заимствовано название из греческого языка. Обычное же греческое название «гермафродитис» не могло быть принято евреями, так как последнее состоит из названий двух языческих божеств, Гермеса и Афродиты, а Моисеев закон говорит: «И имени других богов не упоминайте; пусть не слышится оно из уст ваших» (Исх., 23, 13). По приведенной у Овидия (в «Метаморфозах») легенде, Hermaphroditos был сыном Гермеса и Афродиты; своей красотою он пленил некую речную нимфу, которая, не будучи в состоянии добиться его любви, упросила богов соединить ее с ним навеки. Когда Гермафродит однажды купался в посвященном богине Афродите озере, она охватила его, их тела срослись и образовалось одно существо, наполовину мужчина, наполовину женщина. Полагают, что этот миф восточного происхождения. Платон, который в гораздо большей степени был знаком с различными учениями Востока, чем это многие до сих пор предполагают, говорит в «Симпосионе» о трех половых видах — мужском, женском и об Α., которые были созданы из «солнца, земли и месяца».
Отголоски указанного мифа встречаются и в агадической литературе, где идея создания гермафродита была допущена, чтобы примирить те очевидные противоречия, которые встречаются в Библии. В кн. Быт., 2, 7 и 19 описано отдельное сотворение мужчины и женщины, тогда как в главе 1, 27 сказано, что «Господь создал человека по Своему подобию, по образу Элогима создал Он его, мужчину и женщину сотворил Он их», т. е. об этом говорится, будто пол этих созданий был общий. Разбирая последнее выражение только что приведенного стиха, Мидраш приводит по этому поводу следующие мнения (Beresch. rab., VIII): «р. Иеремия», сын Элеазара, говорит: Господь создал Адама гермафродитом, а р. Самуил, сын Нахмани, утверждает, что Он сотворил его «двуликим» и затем рассек его надвое". Разница в толковании заключалась в том, что, согласно мнению р. Иеремии, Адам обладал обоими половыми органами и, таким образом, являлся настоящим А. в реальном смысле, между тем как толкование р. Самуила очень напоминает мифического гермафродита Овидия. Во всех параллельных местах Талмуда можно усмотреть, что мнение Самуила бен-Нахмани было принято очень многими из последующих талмудистов, так как указание на то, что Адам был דו פדעויפי — двуликим, встречается весьма часто, напр. в Эруб., 18а; Берах., 61а и т. д. Что, в свою очередь, и мнение, выраженное р. Иеремией, было не только древнейшим, но и весьма распространенным, доказывается тем, что христианские отцы церкви старались всеми мерами опровергнуть эту «еврейскую басню»; против нее выступает бл. Августин в своем комментарии на Бытие, ad loc., гл. 23. — В классической литературе А. весьма часто служил предметом изучения. О нем упоминают Плиний (Historia naturalis, VII, стр. 34) и Геллий р. (Noctes attiсае, IX, 4, 6). Особенное внимание уделено было А. в древних сочинениях о физиономистике. — Ср.: Scriptores physiognomici graeci et latini, изд. Favister, Лейпциг, 1893, под словом Α., в греческом индексе (гл. II, стр. 368); Исаак Лампронти в его «Pachad Jizchak», s. v.; Low, Lebensalter; J. E, I, 580—581; Энциклопедич. словарь Брокгауз-Ефрона, VIII, стр. 536.