(л. 273об.) Святого ради Благовещениа, се яз князь великий Дмитрий Юрьевич пожаловал есмь архимандрита Малафеа или кто по нем будет иный архимандрит. Что их люди монастырские старожильци розошлись жити по иным местом, а придут к нему в деревни в монастырские опять жити на свои места или в дворы под монастырь, ино им на пять лет не надобе моа дань. А кого к себе призовет жити людей из иных княженей, а не из моее отчины, из великого княжениа, и тем людем призваным не надобе моа дань на десять лет. Также тем людем всем, и старожилцем и пришлым, не надобе им ни писчаа (л. 274) белка, ни ям, ни подводы, ни тамга, ни таможной побор, ни восьмничее, ни мыт, ни костки, ни езовое, ни закос, ни инаа никоторая пошлина, ни к городу не тянут никоторыми пошлинами. А куды архимандрит пошлет на монастырскую службу старцов своих или белцов на ватагу или на иную службу, и пошлинники мои и поватажники поватажного у них не емлют, ни моее великие княгини пошлинники, также ни спасские, ни архангельские пошлинники с них не емлют пошлин и не являют им. А князи мои и воеводы ратные в том монастыри, ни у их людей не ставятся, ни мои наместники, ни их тиуни. Или пошлю кого тамо на свою службу, на великого князя, и они под монастырем у них не ставятся, ни перевоза себе не чинят, ни судов, ни людей монастырских на перевоз себе не емлют. А ведает и судит архимандрит своих людей сам или кому прикажет. А будет суд смесной, ино прав ли будет, виноват ли архимандрич человек, ино возмет своего человека архимандрит и в правде и в вине, а наместници мои и их тиуни в монастырского человека не вступаются. А отсидят его люди урочные лета, и они потянут в мою дань по силе. А через сю мою грамоту хто их чем изъобидит или у них что возьмут, быти от мене в казни.
А дана на Москве марта в 14 в лето 6954.