Наполеон I — император французов, основатель династии Бонапартов, второй сын корсиканского дворянина Карло-Мариа Буонапарте, от брака его с Летицией Рамолино. Родился в Аяччио 15 авг. 1769 г., вскоре после перехода Корсики во владение французов. Отец Н. стоял сначала за независимость родины, но после победы Франции изъявил покорность французскому правительству, получил хорошее место и ездил в качестве депутата от корсиканского дворянства в Версаль (1778). Его второй сын был принят (1779), на королевский счет, в бриеннскую военную школу. Здесь Н. пробыл около 5 лет; затем он был переведен в парижскую военную школу, где и окончил курс в 1785 г. И в школе, и еще долго по окончании учения Н. оставался корсиканским патриотом, враждебно относился к Франции и благоговел перед корсиканским героем Паоли. В училище Н. был далеко не из первых, но способность к упорному труду и силу воли он обнаруживал уже и в школьные годы. В 1785 г. Н. начал военную службу в чине артиллерийского поручика и жил сначала в Гренобле, потом в Валансе (в Дофинэ). Молодой офицер редко являлся в обществе и с увлечением предавался чтению исторических и политических книг, бывших тогда в ходу. Он сначала думал прославиться на литературном поприще и предпринял-было историю Корсики. В 1788 г. в своем дневнике он набросал план рассуждения о королевской власти, проникнутый революционным духом. И впоследствии Н. делал попытки писать, выбирая темами не одни злобы дня. В это время его все еще тянуло на родину, которую он посетил в первый раз в 1788 г.; вторая его поездка относится уже к тому времени, когда во Франции началась революция. Осенью 1789 г. он принял деятельное участие в борьбе, происходившей в его родном городе, и первым подписался под протестом, который был послан в учредительное собрание против действий корсиканских властей. В следующий свой приезд в Аяччио (1791—1792) он был избран в начальники батальона национальной гвардии; для достижения этой цели ему пришлось прибегнуть к угрозам и насилиям. В Валансе Н. тоже примкнул к радикальной партии, был одно время секретарем клуба «друзей конституции» и составил от его имени адрес, посланный в национ. собрание. 20 июня 1792 г. он случайно находился в Париже и видел, как народ ворвался в Тюльери; «если бы — сказал он — тогда у меня была пушка, я уложил бы на месте эту сволочь». Ему пришлось присутствовать и при восстании 10 авг., и он «с негодованием смотрел на то, как люди в партикулярном платье нападали на людей в мундире». Новое правительство произвело Н. в капитаны. Он опять надолго уехал в Аяччио, где на этот раз выступил уже против Паоли, как сторонника монархии. Сочувствие Паоли к Англии, присоединившейся к коалиции против Франции, довершило разрыв. Народное собрание в Аяччио объявило фамилию Бонапартов изменниками отечеству (1793). Мать Н., с другими детьми, должна была спастись бегством; их дом был разграблен и сожжен. Сам Н., сделавший неудачную попытку овладеть, при помощи франц. солдат, своим родным городом, тоже оставил Корсику. Приверженность к республике, обнаруженная в Корсике, доставила Н. благосклонность одного из комиссаров конвента. Н. участвовал в подавлении провансальского восстания против конвента и обратил на себя внимание господствующей партии брошюрой: «Ужин в Бокере» — апологией якобинцев, только-что одержавших победу над жирондистами. В конце августа 1793 г. возмутившийся против конвента Тулон передался англичанам. Когда начальник франц. осадной артиллерии был ранен, комиссары конвента (между ними — Робеспьер младший) поручили ведение дела Н., который с ним справился удачно: Тулон был взят, и победитель был произведен в генералы. В первой половине 1794 г. Н. находился в итальянской армии, действовавшей против австро-сардинского войска, и играл роль негласного советника при Робеспьере младшем, а в июле ездил в Геную для переговоров с дожем, в виду предполагавшегося вторжения французов в Пиемонт. У Н. уже в это время был готов план итальянской кампании, на который имелось согласие Робеспьера. Падение последнего отразилось неблагоприятно на судьбе Н.; в августе 1794 г. его заключили в крепость. Ему удалось доказать, что его сношения с падшим «тираном» имели чисто-деловой характер, и он был выпущен на свободу. Назначенный в армию, действовавшую в Вандее, он остался в Париже, выжидая событий, в виду готовившейся попытки якобинцев снова захватить власть. Так наз. «первое прериаля» утвердило власть за умеренными, и Н. стал искать сближения с ними. Среди них он нашел новых покровителей, в том числе Барраса, бывшего свидетелем подвигов Н. под Тулоном. Исключенный в сентябре 1795 г. из списков армии за неприбытие в вандейскую армию, Н. жил в Париже частным человеком, когда произошло восстание 13 вандемьера. Баррас, которому конвент поручил организацию защиты, взял себе в помощники ген. Бонапарта. Н. встретил нападавших артиллерийским огнем; мятежники потерпели неудачу. Под главную команду Н. были отданы парижские военные силы. Баррас, сделавшийся, между тем, одним из членов директории, стал посредником между молодым генералом и вдовою Жозефиною Богарнэ, в которую Н. был влюблен. Баррас уговорил ее выйти замуж за Н., устроив назначение его главнокомандующим итальянской армией. Старые генералы были недовольны таким назначением, но скоро должны были признать превосходство военного гения Н. Итальянский поход Н. в 1796—1797 гг. покрыл молодого полководца славой. Франция, победив Австрию и ее союзников, заключила выгодный мир в Кампоформио. Уже в это время Н. совершенно самостоятельно распоряжался в Италии, мало сообразуясь с желаниями директории. В Париже, при содействии Н., пославшего туда ген. Ожеро, 18 фрюктидора V г. (4 сент. 1797 г.) был произведен государственный переворот. Новая директория с особою снисходительностью относилась к победоносному генералу. В Италии окончательно сложилась правительственная система Н.: обособление армии в силу, независимую от правительства республики, сближение с католическим духовенством, в целях влияния через него на народную массу, и введение в завоеванных областях сильной исполнительной власти, с превращением представительных собраний в простую декорацию. Из Италии Н. на короткое время заезжал в Раштат в качестве уполномоченного Франции для переговоров с Германией. Зиму 1797—98 гг. он провел в Париже, при всяком удобном случае заявляя о своей верности конституции III года. Во всех важных делах директория действовала по соглашению с Н., но не прочь была удалить его из Парижа. Она с радостью ухватилась за его мысль о необходимости нанести удар Англии завоеванием Египта и снарядила туда экспедицию под его начальством. Это предприятие Н., принесшее, между прочим, громадную пользу науке (см. Египтология, XVII, 363), благодаря участию в походе целого ряда ученых, должно было угрожать положению англичан в Индии. Счастливо избегнув на пути опасность быть перехваченным неприятельским флотом, Н. высадился в начале июля 1798 г. и, очень скоро овладев Александрией, обратился с прокламацией к населению Египта, в которой изображал себя поклонником Магомета, явившимся освободить туземцев от мамелюков. Оказанное ему сопротивление со стороны последних было очень слабо, и французы не замедлили овладеть Каиром. Зато французский флот был в начале августа истреблен английским адмиралом Нельсоном при Абукире; Н. и его армия были теперь отрезаны от Европы. К врагам Франции присоединился турецкий султан; другие ее противники также подняли голову и снова начали борьбу с республикой (так назыв. вторая коалиция). Произошло восстание в самом Египте, быстро подавленное с большой жестокостью. Приближение к Суэцу турецкого войска заставило Н. двинуться на Сирию, где он быстро дошел до крепости Сен-Жан-д’Акр. Овладеть ею ему не удалось; во французском войске началась чума. В середине мая 1799 г. осада крепости была снята, и Н. двинулся в обратный путь, в Египет, где одержал победу над турками и англичанами. Получив летом 1799 г. известие, что дела французов в Италии идут плохо (Суворовские походы), и что в самой Франции недовольны директорией, Н. тайно покинул Египет, поручив начальство над остатками своего войска генералу Клеберу, и 9 октября высадился в Фрежюсе, откуда направился в Париж, приветствуемый на пути народом. В Париже все партии старались привлечь его на свою сторону, и он вел переговоры с представителями всех партий, но серьезно сблизился только с одним директором Сийесом, имевшим свой план новой конституции и искавшим человека, способного привести этот план в исполнение. Результатом их сближения был государственный переворот. 18 брюмера (9 ноября) Н. и Сийес добились перенесения совета пятисот и совета старейших в С.-Клу, а на другой день над представителями народа было совершено военное насилие, хотя все дело было разыграно под видом спасения свободы и республики. Конституция III года была отменена; для управления Францией и для выработки новой конституции были назначены временные консулы — Н., Сийес и Роже-Дюко. В сущности единственным правителем республики сделался Н. Он принял деятельное участие в обсуждении конституционного плана Сийеса. Переделки, произведенные в нем Н., превратили новую конституцию (конституция VIII года; см. XXII, 549—50) в республиканскую только по имени, но монархическую по той власти, какая была предоставлена первому консулу. Одновременно с принятием этой конституции народом Н. был провозглашен первым консулом на 10 лет. Он занялся внутренней организацией Франции, проявив в этом деле замечательные способности и сумев окружить себя целым рядом опытных сотрудников. Франция получила новое административное и судебное устройство. В финансы были внесены разные улучшения. Закрытием списков эмигрантов и освобождением священников, сосланных после 18 фрюктидора, Н. открывал двери Франции перед приверженцами старины, лишь бы только они признавали бесповоротность совершившихся фактов. Умиротворяя страну, Н. всячески подавлял в ней все проявления общественной свободы. Особенно он не доверял якобинцам, хотя между ними нередко находил орудия своего деспотизма (Фуше, министр полиции). Многие из них были отправлены в ссылку; на якобинцев же посыпались удары после устроенного в 1800 г. роялистами покушения на жизнь Н. Периодическая пресса также сильно пострадала: в 1800 г. Н. уничтожил сразу 60 газет и оставил только 13, подчинив их суровому режиму. Мирная работа первого консула была прервана новым походом в Италию (весною 1800 г.). Люневильский мир, заключенный в феврале 1801 г., положил начало господству Франции не только в Италии, но и в Германии, а год спустя был заключен и амьенский мир с Англией. В этот же промежуток времени Н. заключил с папою конкордат, которым определились отношения церкви к государству и положение духовенства во Франции. Легкие признаки стремления к самостоятельности, обнаружившиеся в трибунате, страшно раздражали Н.; уже в 1802 г. он начал вводить изменения в устройстве этого собрания, пока не уничтожил его совсем (1807). В том же 1802 г. Н. добился признания за ним пожизненного консульства, с правом назначения себе преемника, ратификации договоров с иностранными державами и помилования преступников, при чем в конституцию VIII года вводились и другие изменения (см. XXII, 550), еще более расширявшая власть первого консула на счет других учреждений. Франция стала превращаться в настоящую монархию. С самого начала Н. окружил себя блестящим двором, при котором стали появляться многие возвратившиеся эмигранты. Упрочение положения Н. было крайне неприятно непримиримым роялистам; они стали устраивать заговоры на его жизнь. После одного такого заговора (Жоржа Кадудаля), в котором участвовали принцы королевского дома Бурбонов, Н. решил «показать пример» на одном из них, герц. Энгиенском; герцог был арестован на чужой (баденской) территории, привезен в Париж и расстрелян, по приговору военного суда, во рву венсенского замка (1804). Это юридическое убийство оттолкнуло от Н. многих примирившихся с ним роялистов. Казнь герцога совпала по времени с возбуждением в законодательных учреждениях Франции вопроса о поднесении Н. императорского титула. В оффициальных речах по этому поводу не было недостатка в ссылках на революцию, свободу, равенство, которые требовалось обеспечить «наследственностью высшей магистратуры» республики. Одновременно была выработана новая конституция, которая получила название органич. сенатус-консульта XII г. (XXII, 550). Тремя с половиною миллионами голосов Н. был признан императором французов. 2-го декабря 1804 г. сам папа (Пий VII) помазал его на царство в соборе парижской Богоматери. В марте 1805 г. Н. короновался и в Милане, после того как итальянская республика признала его своим королем. Со времени принятия императорского титула Н. перестал стесняться формальными предписаниями конституции: в 1805 г. он без согласия законодательного корпуса назначил рекрутский набор; в 1809 г. совсем не было сессии законод. корпуса; в 1813 г. Н. собственною властью, отсрочив заседания законод. корпуса, установил бюджет. Политический режим Н. был восстановлением абсолютизма, но с сохранением социальных приобретений революции. С презрением относясь к «идеологии» XVIII в., Н. находил, что править хорошо можно только «в ботфортах и со шпорами». Его абсолютизм получил характер военного деспотизма. Его административная реформа была проникнута принципами крайней централизации и бюрократического управления (префекты). Полиция получила самые широкие полномочия. Из духовенства Н. готов был сделать «священную жандармерию», как выразился один из защитников конкордата. Наука и ее преподавание, литература и театр, периодическая пресса — вся духовная жизнь страны должна была подчиниться самому неограниченному произволу. Эта система застращивала одних (шпионство, аресты, ссылки и т. п.), других развращала (громадные жалованья, денежные подарки, громкие титулы, орден почетного легиона). И во время империи Н. продолжал свою организаторскую работу. В 1804 г. был окончен гражданский кодекс (см. Наполеонов кодекс). За ним в 1806—10 гг. последовали кодексы граж. и угол. судопроизводства, торгового права и уголовный. В 1806 г. новую организацию получило учебное ведомство («Французский Университет»). Протестантская церковь также получила при Н. новое устройство; предпринята была и реорганизация французского еврейства. С 1803 г. в истории Франции снова начался военный период, который окончился только с падением Н. (см. Наполеоновские войны). Императору очень часто и подолгу приходилось отсутствовать из Парижа, но это не мешало ему самым тщательным образом следить за тем, что делалось во Франции, и посылать в Париж распоряжения, нередко касавшиеся маловажных дел. Идя от победы к победе, от завоевания к завоеванию, Н. все более и более утверждал в Европе господство Франции. Особенно усилилось его значение после тильзитского мира и эрфуртского свидания (см. Наполеоновские войны). Уже давно Н. думал о разводе с Жозефиной, от которой не имел детей, и предполагал вступить в новый брак. Императрица согласилась на развод лишь после долгого сопротивления (1809). Папа, бывший тогда в ссоре с Н., не давал согласия на развод; императору нужно было, разными правдами и неправдами, добиваться расторжения брака у парижского церковного суда. Сначала Н. думал жениться на одной из сестер русского императора, вел. кн. Екатерине Павловне; но сватовство это окончилось неудачею. Тогда он обратился за невестой к Австрии и 1 апреля 1810 г. вступил в брак с дочерью австрийского императора, Марией-Луизой. В следующем году у Н. родился сын, которому он дал титул «короля римского». В эпоху наибольшего своего могущества главные затруднения Н. встречал со стороны Испании и со стороны папы, нашедшего поддержку в части духовенства. Католический клир, благодарный Н. за заключение конкордата, сначала стоял безусловно на его стороне: в катехизис, преподававшийся в школах, было даже введено прямое прославление Н., как посланного Богом восстановителя святой религии отцов. Н. мечтал о полном господстве над церковью, но встретил сопротивление в папе, на которого он смотрел как на своего вассала. Их взаимные пререкания окончились тем, что Н. занял Рим своими солдатами (1808), а через год, объявив прекращение светской власти папы, присоединил Церковную область к Франции и перевел почти всех кардиналов в Париж. Пий VII отвечал на это отлучением Н. от церкви (1809), за что был отправлен на жительство, под строгим присмотром, в Савону. После этого папа упорно отказывал Н. в утверждении новых епископов. Видя упорство папы, Н. задумал возвратиться к позабытым традициям галликанизма и предписал положить галликанские принципы в основу богословского преподавания. Летом 1811 г. он созвал в Париже национальный собор, в котором участвовало около 70 епископов из Франции и 30 из Сев. Италии. Когда некоторые члены собора выразили желание, чтобы папе была возвращена свобода, то были арестованы и посажены в венсенский замок. Большинство собора вынуждено было согласиться на декрет, которым разрешалось, при назначении епископов, обходиться без папского утверждения. В некоторых епархиях таких епископов не хотели признавать. Перед походом 1812 г. (Отечественная война) недовольство императором стало обнаруживаться не среди только духовенства. Континентальная система, которою Н. думал нанести вред материальным интересам Англии, отразилась весьма неблагоприятно на экономическом благосостоянии Франции. В 1810—1811 гг. страна переживала тяжкий промышленный кризис. Парижская торговая палата решилась послать к Н. депутацию с просьбою изменить экономическую политику, но Н. объявил ей, что для поддержания континентальной системы он готов идти на Ригу, Петербург, Москву. В народных массах началось недовольство. Ростом старых налогов и введением новых истощались платежные силы населения. Правда, Н. черпал средства на ведение войн из контрибуций, налагавшихся на побежденных, и из взносов, делавшихся союзниками; но и собственные деньги Франции уходили на войны. Уже в 1805 г. Н. обратился к одной финансовой компании для получения вперед налогов, которые должны были поступить в казну только через год. Точно также и в военную службу стали брать молодых людей, которым по закону следовало бы идти в солдаты лишь через год. Весьма многие откупались от обязанности идти в солдаты; много было и уклонявшихся от военной службы. Весною 1812 г. в Париже народный ропот был настолько силен, что Н. поспешил переехать в Сен-Клу. Только при существовании такого настроения возможна была попытка генерала Мале низвергнуть Н., сделанная во время его похода в Россию. Всякие проявления общественного настроения строго подавлялись. Подозрительность правительства и административный гнет усиливались параллельно с увеличением внешнего престижа и внутреннего безмолвия; не допускались даже намеки на военные неудачи (Испания) и на внутренние осложнения. В 1810 г. была введена цензура; звание журналиста было объявлено общественною должностью. В конце 1811 г. «Journal de l’Empire» объявил, что с октября следующего года в Париже будут иметь право существовать лишь четыре политические газеты. Около этого времени за свою книгу о Германии подверглась преследованию г-жа Сталь, ненавистная императору за либерализм. Знаменитой писательнице, сосланной в ее имение, было запрещено писать и принимать гостей; она предпочла уехать в Россию (1812). Бенжамен Констан, которого Н. в 1802 г. выключил из трибуната, тоже не мог жить в Париже. Н. преследовал независимых людей и вне Франции. Когда нюрнбергский книгопродавец (Пальм) отказался назвать автора изданной им брошюры «Германия в глубочайшем своем унижении», Н. приказал его расстрелять. Прусский министр Штейн, по требованию Н., был отставлен от должности и объявлен врагом Франции, после чего вынужден был спасаться бегством. Русский поход 1812 г. был, по выражению Талейрана, «началом конца». Возможность катастрофы предсказывали еще в первые годы империи и другие проницательные люди. За поражением великой армии в России (1812) последовало восстание Германии против владычества Н. (1813) и вторжение союзников во Францию (1814). Еще раньше положение Н. было сильно поколеблено во Франции. В 1813 г., открывая сессию законодательного корпуса, Н. в первый раз был озабочен вопросом, все ли обойдется благополучно. Комиссия законодательного корпуса составила ответ на тронную речь в неприятном для Н. духе; законодательный корпус громадным большинством постановил напечатать этот адрес. Н. распустил законодательный корпус (1 января 1814 г.). Когда союзники, 31 марта, вступили в Париж, сенат объявил Н. низложенным с престола и учредил временное правительство. Н., находившийся в это время со своею гвардиею в Фонтенбло, поспешил (4 апреля) отречься от престола в пользу сына; но союзники потребовали от него безусловного отречения, которое он и подписал 11 апреля после того, как от него один за другим отпали его лучшие генералы. 20 апреля он распростился с гвардиею и отправился на остров Эльбу. С первых же дней апреля Париж наводнился брошюрами, летучими листками и каррикатурами, направленными против Н. Население городов, через которые пришлось проезжать Н., встречало его крайне враждебно. 4 мая, на английском корабле, Н. прибыл на о-в Эльбу, который был отдан ему во владение, с сохранением за ним титула императора и назначением ему большой денежной пенсии. С обычной энергией Н. занялся устройством своего нового владения, но скоро стал замышлять смелые планы. На венском конгрессе начинали поговаривать, что держать Н. так близко от Европы опасно, и называли о-в Св. Елены, как более подходящее для него место жительства. Из Франции приходили известия о крайнем неудовольствии против нового правительства. Сторонники падшего императора стали распространять в массах целые легенды о Н. и его изображения, иногда с надписями: «Н. опять будет с нами», «Н. пробуждается» и т. п. Пользуясь этим настроением Франции и раздорами, начавшимися на венском конгрессе, Н. тайно покинул Эльбу и 1 марта 1815 г. высадился на Ю Франции. 20 марта, после похода, сначала очень трудного, но мало-по-малу превратившегося в триумфальное шествие, он был уже в Париже. Началось вторичное царствование Н., известное под названием «ста дней». В своих прокламациях к народу Н. выставлял себя защитником свободы и равенства, приобретенных Францией в 1789 г. Он понял, что Франции нужно дать либеральную конституцию, проект которой и поручил выработать особой комиссии (Бенжамен Констан и др.). Эта новая конституция, так назыв. «дополнительный акт» (acte additionnel), была объявлена 22 апреля и впоследствии «принята народом» (полутора миллионами голосов). Выборы дали подавляющее либеральное большинство. 1 июня произошло на Марсовом поле собрание делегатов от избирательных коллегий (так назыв. «Майское поле»). На этом торжестве, от которого ожидали весьма многого, Н. ограничился военным парадом и пышными фразами. 3 июня собрались обе палаты (представителей и пэров). В ответном адресе на тронную речь палаты преподали императору наставления, которые его очень оскорбили. На другой день (12 июня) он уехал на войну с новой коалицией. 18 июня последовала битва при Ватерлоо, закончившая политическую карьеру Н. 22 июня палата представителей потребовала у него отречения, от престола в пользу сына, который и был провозглашен императором, под именем Наполеона II. Когда под стенами Парижа снова появились союзники, Н. думал спастись бегством в Америку, но в Рошфоре попал в руки англичан и был отвезен на о-в Св. Елены, где и провел, с именем ген. Бонапарта, последние 6 лет своей жизни, под наблюдением международной комиссии. Жалобы на недостойное обращение с ним английского ген. Гудсона Лоу неосновательны. Н. ум. 5 мая 1821 г. При Людовике-Филиппе (1840) прах его был перевезен в Париж, где и покоится в Доме инвалидов. На о-ве Св. Елены при Н. оставались некоторые из его приближенных (Бертран, Гурго, Монтолон, Лас-Каз, историограф Н., и др.), и с ними он занимался составлением своих мемуаров. По смерти Н. несколько раз издавались его сочинения (первое издание «Oeuvres de N.», П., 1821—22; в 1895 г. «Napoléon inconnu, papiers inédits»). По приказанию Наполеона III была издана «Correspondance de N.» (П., 1858—70, 31 т.), за которою последовала «Corresp. militaire de N.» (П., 1875 и сл.). В виду того, что Наполеон III разрешил печатать далеко не все бумаги своего дяди, впоследствии были опубликованы дополнительно: «Lettres, ordres et décrets de N. I en 1812—1814 publies par vic. de Grouchy» (1897), «Lettres de l’Empereur du 1 août au 18 oct. 1813» (1909) и др. В 1822—24 гг. Гурго и Монтолон издали в 8 тт. так назыв. «Dictées de Ste-Hélène», т.-е. записки, продиктованные самим Н. («Mém. pour servir à l’hist. de France sous N., écrits à Ste-Hélène, sous la dictée de l’empereur»). Тогда же и Лас-Каз опубликовал свой «Mémorial de Ste-Hélène». Есть еще несколько извлечений из написанного или продиктованного Н.: «Maximes de guerre et pensées de N. I» (1900); «N. raconté par lui-même» (1912); Ernest Picard, «Préceptes et jugements de N. I» (1913).
В основе личного характера Н. лежали самый черствый эгоизм и громадное самомнение: от других он требовал безусловного подчинения, умея разгадать в каждом ту страсть или слабость, на которую можно было действовать, дабы подчинить себе человека. Сначала, чувствуя еще свою неподготовленность к решению сложных вопросов, он не чуждался советов и выслушивал возражения, но впоследствии терпел около себя лишь простых исполнителей своей воли. В минуты раздражения или откровенности он высказывался крайне цинично о своих отношениях к государству («Если мой преемник будет глуп, тем хуже для него») и к другим людям (солдаты — «пушечное мясо»). В личных отношениях он был крайне требователен, раздражителен и груб, но когда хотел кого-либо обойти, умел быть обворожительным: Пий VII не даром назвал его комедиантом. С этими чертами характера соединялись замечательные умственные силы, огромная работоспособность, поразительная память, уменье быстро ориентироваться в самых сложных вопросах и обстоятельствах, искусство комбинировать средства к достижению поставленных целей и с успехом пользоваться для этого услугами других людей, необыкновенный организаторский талант, упорная воля, не останавливавшаяся ни перед какими препятствиями, неутомимость в труде, удивлявшая его приближенных. Идеи и планы Н. поражали своею грандиозностью, как и достигнутые им результаты, но были лишены истинного величия. Центром и целью всего был он сам; всемирная монархия, о которой он мечтал, должна была служить лишь пьедесталом для его личной славы. Над ним не имели силы общие идеи. К религии он относился как к политическому средству. В ранней юности он увлекался идеями XVIII в., но еще молодым человеком освободился из-под их власти. В Египте и Сирии, по его словам, «всякий вылечился бы от филантропии»; в это время Руссо ему «опротивел». Философию XVIII в. он называл пустой и бессмысленной «идеологией». Этим определяется и отношение Н. к революции. Заявляя себя во всех торжественных случаях сторонником «принципов 1789 г.», он был на самом деле врагом революции, понимая лишь то нивелирование всех перед государственною властью, которое она произвела, но будучи глубоко чужд идее политической свободы. На революцию он смотрел как на своего рода болезнь и искренно был убежден, что французам нужна слава, а не свобода. Своей системой он восстановил все существенные политические черты «старого порядка», не доверяя общественной самодеятельности и опасаясь народного движения. Зато его режим обеспечивал за Францией социальные приобретения революции — отмену феодальных прав, неприкосновенность прав покупщиков национальных имуществ, отмену аристократических привилегий, равенство перед законом. Н. не только упрочил их торжество во Франции, но содействовал распространению их и в других странах. Везде, где устанавливалось владычество или непосредственное влияние Н., исчезали старые католико-феодальные порядки, так что вне Франции он действительно был продолжателем революции. В государствах братьев и ставленников Н. вводились — правда, только на бумаге — конституции, основанные на начале представительства, хотя и искаженном. Административная система Н. сделалась предметом подражания во многих государствах. Все это содействовало распространению новых идей и учреждений и падению церковных и сословных порядков старой Европы. Вот почему Н., в глазах одних, по выражению г-жи Сталь, бывший «первым из контр-революционеров», в глазах других был революционным узурпатором (точка зрения представителей «старого порядка») или воплощенным гением революции, охранившим ее во Франции и распространившим по Европе (точка зрения многих защитников новых начал). Этот последний взгляд стал все более и более утверждаться в эпоху реакции, которая с одинаковою ненавистью набросилась на все, что было результатом революции и деятельности Н. В особенности такая точка зрения утвердилась в народной массе, на которую личность Н. произвела глубокое впечатление. Ее усвоила и часть либеральной партии во Франции в эпоху реставрации. Мало-по-малу стала складываться наполеоновская легенда, в которой личность Н. являлась в каком-то идеальном ореоле. Ею овладела поэзия, не мало содействовавшая ее идеализации (Беранже, Виктор Гюго, Байрон, Гейне, у нас Пушкин и Лермонтов). Опоэтизированный и легендарный Н. сделался героем романов и драматических произведений, и лишь в весьма немногих он выставляется в более реальном виде («Война и мир» Л. Толстого). Смерть Н., затем перенесение его праха в Париж содействовали оживлению наполеоновской легенды и даже усилению культа Н.
Как военный гений Н. занимает исключительно выдающееся место в истории. Для военной науки походы Н. послужили подтверждением небольшого числа неизменных принципов, которым следовали все великие полководцы. Сам он не имел времени писать обширные военно-научные трактаты, но его замечательные мысли по части стратегии и тактики разбросаны в разных местах его записок и писем, в его мемуарах и его корреспонденции. (См. еще Ф. Каузлер, «Правила, мысли и мнения Н. о военном искусстве, военной истории и военном деле», рус. пер. в «Военной Библиотеке» 1871, т. IV). Сводчиками и истолкователями этих мыслей, применявшихся им на деле, явились последующие теоретики, из которых наиболее замечательны Жомини («Traité des grandes opérations militaires», 1804, и «Vie politique et militaire de Napoléon», 1827) и Клаузевиц («Hinterlassene Werke über Krieg und Kriegsführung»). Принципы прежних великих полководцев особенно рельефно выразились в действиях Н. благодаря как его собственному гению, так и весьма выгодным условиям, созданным для него франц. революциею, когда война из дела правительств обратилась в дело народное, располагающее всеми средствами страны. Все мужское население, способное носить оружие, стало поступать в распоряжение правительства и составлять большие армии. В распоряжение этих армий поступали и все средства страны, служившей театром военных действий. Возникли, таким образом, системы конскрипционная, дававшая большие армии прекрасного состава, и реквизиционная, доставлявшая широкую свободу военным операциям. Всеми этими переменами, которые Н. застал уже в начале своего поприща, он воспользовался со свойственными ему искусством и быстротою соображения. Личный взгляд Н. на войну был тот, что она должна быть борьбою самых разнообразных сил, в ряду которых первое место принадлежит живой силе, т.-е. армии; только по отношению к последней все остальные средства получали у него смысл и значение. Прежде всего он искал неприятельское войско, чтобы разбить его там, где найдет; пункты, на которых решалась судьба наполеоновских операций (Маренго, Аустерлиц, Иена и др.), были сами по себе незначительны. Превосходства в силах над неприятельскою армиею Н. достигал крайним напряжением всех своих сил сразу, путем развертывания их на главном театре войны; на второстепенные театры он отделял лишь незначительную часть войска, а иногда и вовсе пренебрегал ими. Сосредоточению превосходных сил на решительном пункте способствовала и небывалая до Н. быстрота маршей. Искусством маневрирования Н. тоже обладал в высшей степени; маневры его не являлись только угрозою, но и могущественным средством к разрушению неприятельской армии. Необыкновенным мастером Н. был также в захвате инициативы и в уменье сохранить ее за собою на всю кампанию. Перед всеми полководцами Н. выдавался, далее, целесообразностью своих замыслов или планов, которые были в высшей степени просты. Планы его обнимали только постановку ближайшей цели и не переходили за пределы первого сражения. От всякого забегания вперед, в будущее, он тщательно уклонялся; сложных частных планов на всевозможные случаи у него не было. Н. считается создателем новой тактики. Хотя главные основания ее выработаны были еще до него, но они оставались более в области теории, пока французская революция не создала обстановки, благоприятствовавшей применению их на деле. Этими готовыми данными Н. воспользовался; но им не мало сделано в сочетании всех нововведений в одно стройное целое, в логически-последовательную систему. Великие военные дарования Н. достигли своего апогея в первый период его полководческой деятельности (1796—1809). Чего-нибудь невозможного он не признавал. Энергия и деятельность его, казалось, не имели границ. В день он делал по 40 вер. на коне, чтобы все видеть и во всем убедиться собственными глазами. Влияние его на войска было магическое. Во второй период его военного поприща многое уже изменяется. Постоянные и необычайные успехи затмили отчасти даже его светлый ум и увлекали его к эфемерным предприятиям в роде похода 1812 г., когда он рассчитывал с 500-тысячною армиею наступать в громадных пространствах России с тою же быстротою, как в центр. Европе. Вопреки основным правилам военной науки, он нередко стал относиться с пренебрежением к противнику, который вовсе того не заслуживал. К причинам некоторого упадка гения Н. после 1809 г. относят его утомление и ослабление физических сил, что вело и к упадку решительности и энергии.
Литература о Н. весьма обширна, но бо́льшая часть сочинений (Сегюра, Вальтер Скота, Жомини, Биньона, Тибодо, Мишо, Кольба, Бухгольца, Шлоссера, Стендаля, Мишле) устарела, не исключая и «Истории консульства и империи» Тьера (1845—1862), написанной в духе прославления императора, и соч. Ланфре (1867 сл.), написанного в противоположном направлении. Новейший период в историографии Н. открывается трудом Jung’а, «Bonaparte et son temps d’après des documents inédits» (1878), особенно же с конца восьмидесятых годов прошлого века, когда вышли в свет последние два (5 и 6) тома «Les origines de la France contemporaine» Тэна и нем. компендии Фурнье (1886—87; франц. пер. 1891—92). Наступление сотых годовщин разных событий в жизни Н., начиная с 1893 г., не мало содействовало оживлению исторического интереса к этой необычайной личности. Тогда же Лумброзо предпринял свои библиографические издания, специально посвященные наполеоновской литературе (начиная с «Saggio di una bibliografia ragionata per servir alla storia dell’epoca napoleonica», 1894), к числу которых можно отнести и предпринятый им в 1901 г. специальный журнал «Revue Napoléonienne», по образцу коего Driault в 1912 г. начал издавать «Revue des études Napoléoniennes». Кроме того, библиографию о Н. дают Kircheisen («Bibliographia Napoleonica»), Н. Кареев (в IV т. «Истории Западной Европы», особенно 4-е изд. 1913, и в VII т. юбилейного изд. «Отечественная война и русское общество»), Grandmaison («N. et ses récents historiens»), где и можно найти подробнейшие указания. Из новейших общих соч. о Н. заслуживают особого упоминания: Fr. Masson, «N. et les femmes», «N. inconnu», «N. chez lui» и др.; Vandal, «L’Avénement de Bonaparte» (рус. пер. «Возвышение Бонапарта») и «N. et Alexandre I» (рус. пер.); H. Houssaye, «N. homme de guerre» (1904); A. Sorel, «L’Europe et la révolution française» (последние томы); W. M. Sloane, «Life of N. I» (1896, есть рус. пер.); Rose, «Life of N. I» (1902); А. Трачевский, «Н. I, первые шаги и консульство» (1907); Ph. Gonnard, «Les origines de la légende Napoléonienne» (1907). Имеется громадная литература о разных сторонах правительственной деятельности Н., указания на которую см. в гл. 7 т. IV «Ист. Зап. Евр.» И. Кареева, и о внешней политике и войнах Н. (там же, гл. 8), при чем наиболее важными новейшими трудами по внешней истории эпохи являются последние томы «Европы и франц. революции» А. Сореля (есть рус. пер.) и предпринятый в 1910 г. труд Дрио (Driault): «N. et l’Europe», появлению первого тома которого предшествовал ряд отдельных исследований того же автора. Менее разработана история экономической политики Н., о которой см., главным образом, Е. В. Тарле, «Континентальная блокада» (1913), где приведена и литература. См. также в настоящем словаре статьи об отдельных событиях эпохи. Для иконографии Н. и его эпохи: A. Dayot, «N. I, raconté par l’image» (1895), и Grand-Carteret, «N. en images» (1895).
Н. К.