Переговоры В. Молотова с министром иностранных дел Эстонии К. Сельтером

Переговоры В. Молотова с министром иностранных дел Эстонии К. Сельтером в Москве 24-25 сентября 1939 г.

Министр иностранных дел Эстонии К.Сельтер с супругой прибыл по приглашению правительства Союза ССР в Москву 24.09.39 г. в 16 часов. Его сопровождал директор торгового отдела Министерства экономики Ууэмаа <...>

Вечером того же дня в 21 час Председатель Совета Народных Комиссаров и народный комиссар по иностранным делам Молотов принял министра иностранных дел Эстонии в Кремле. На приеме присутствовал с эстонской стороны посланник А.Рей, со стороны Советского Союза — народный комиссар по торговле Микоян.

Первая часть беседы вращалась вокруг взаимного торгового обмена между Эстонией и Советским Союзом, при этом была отмечена роль министра Сельтера в подписании в Москве в 1934 году соответствующего договора. Этот договор внес изменения в торговые отношения обеих стран, которые развивались с тех пор равномерно и без затруднений. Затем Молотов перевел беседу в политическое русло, заявив следующее:

Молотов: Представляется, что торговые отношения налажены и новое торговое соглашение, для официального подписания которого правительство Советского Союза пригласило Вас в Москву, подготовлено. Политические же отношения между Советским Союзом и Эстонией не только не в порядке, но они — неудовлетворительны. Побег интернированной польской подводной лодки из Таллинна показывает, что правительство Эстонии не очень заботится о безопасности Советского Союза. Правительство Эстонии или не хочет, или не может поддерживать порядок в своей стране и тем самым ставит под угрозу безопасность Советского Союза. Письменное разъяснение эстонского правительства по этому вопросу, переданное посланником А. Реем, неубедительно. Вы же признаете, что механизмы подводной лодки имели определенные неисправности. Следовательно, и. впрочем, это подтверждает и наша информация, что подводная лодка была отремонтирована в Таллинне, снабжена топливом, ей были оставлены 6 торпед и дана возможность уйти. Разъяснение эстонского правительства не опровергает это сомнение. Таким образом, в море оказалась подлодка, представляющая угрозу для советского флoтa. Советский Союз, у которого на Балтийском море значительные интересы: большой порт в Ленинграде, большие военные и торговые флоты, ничем не защищен от подобных неожиданностей и в будущем. Выход из Финского залива находится в руках других государств, и Советский Союз вынужден мириться с тем, что они делают в устье этого залива. Так дальше не может продолжаться. Необходимо дать Советскому Союзу действенные гарантии для укрепления его безопасности. Политбюро партии и правительство Советского Союза решили потребовать от правительства Эстонии таких гарантий и для этого предложить заключить военный союз или договор о взаимной помощи, который вместе с тем обеспечивал бы Советскому Союзу права иметь на территории Эстонии опорные пункты или базы для флота и авиации.

Сельтер: Взаимоотношения Эстонии и Советского Союза были неизменно хорошими. Я и прибыл сюда для того, чтобы подчеркнуть эти добрососедские отношения.

Что касается приведенных Вами новых обстоятельств, то разрешите прежде всего заметить, что во время интернирования и бегства подводной лодки между Советским Союзом и Польшей официально не было состояния войны. Поэтому прежде всего возникает вопрос, может ли в какой-либо мере правительство Советского Союза делать упреки Эстонии о нарушении каких-либо международных правил и обосновывать какие-либо требования фактами их нарушения. Если же, однако, говорить о правилах нейтралитета, то согласно им заход подводной лодки одной из воюющих сторон в порты Эстонии как нейтрального государства, запрещен, за исключением некоторых частных случаев. Авария, т. е. поломка механизмов, является одним из таких случаев. Это обстоятельство известно Советскому Союзу. В нашем разъяснении указано, что подводная лодка обосновывала заход именно аварией и требовала своего освобождения. Однако правительство Эстонии нашло, что поломки механизмов не препятствовали движению лодки и поэтому не подпадали под понятие аварии. Только тот факт, что подводная лодка имела способность двигаться, дал нам право интернировать ее. Если бы лодка не могла двигаться из-за неисправности механизмов, то мы не смогли бы ее интернировать. Поэтому обвинение в том, что будто бы интернированная подводная лодка была приведена в порядок Эстонией, необоснованно. Мы не знаем, устранены ли обнаруженные в механизмах неисправности к настоящему моменту.

Что касается побега польской подводной лодки, то могу еще раз подтвердить, что в этой истории нет оснований подозревать эстонское правительство ни в содействии побегу, ни в небрежности. Напротив, правительство Эстонии и официальные власти согласно своим возможностям приложили все силы для того, чтобы задержать подводную лодку. Если ей все же удалось бежать, то это в значительной мере несчастный случай, о котором мы сами больше всего сожалеем. Из этого происшествия никак нельзя делать вывод о том, что правительство Эстонии не в состоянии само защитить свой нейтралитет или, как Вы сказали, — поддержать порядок в своей стране. Еще менее следует делать из этого случая какие-либо далеко идущие выводы об отношениях между Эстонией и Советским Союзом.

К этому могу добавить, что судебное следствие о бегстве подводной лодки ведется и было бы желательно дождаться его результатов.

Что же касается поднятого с Вашей стороны вопроса — пакта о взаимопомощи и базах, то у меня нет полномочий обсуждать его. Могу лишь сказать, что эти предложения идут вразрез с политикой равных отношений, нейтралитета со всеми государствами, которую Эстония, особенно в последние годы, так безупречно проводила. Эта политика настолько укоренилась в нашей стране, что Эстония не хочет, я в этом уверен, отказаться от этой политики и не хочет заключения военного союза, хотя бы и под названием пакта помощи с великий державой, в данном случае с Советским Союзом.

Молотов: Кто не хочет? Вы не хотите, правящая группа не хочет, но широкие круги в Эстонии и народ хочет. Это нам известно.

Сельтер: Смею утверждать, что нейтралитет и отказ от участия в политике великих держав является непоколебимым и твердым убеждением преобладающего большинства нашего народа, от которого он не хочет отказываться.

Рей: Нейтралитет был внешней политикой Эстонии еще с 1920 года.

Молотов: Однако у Вас уже есть военный союз с Латвией. У Вас могут быть такие же отношения и с Советским Союзом.

Peй: Латвия — малая, а Советский Союз — великая держава. Эстонско-латвийский союзный договор не противоречит нейтралитету ни одной из стран-участниц, т. к. мы рассматриваем эстонско-латвийский нейтралитет как единое целое. Договор о союзе с великой державой легко сможет поставить малое государство в зависимость от великой державы и парализовать ее независимость.

Сельтер: Взаимоотношения военного союза с великой державой затронули бы право свободного осуществления суверенитета Эстонии и сковали бы мирное развитие нашей страны и народа. Эти нежелательные последствия были бы особенно очевидны именно в данном случае, когда Советский Союз как союзник создал бы на территории Эстонии свои опорные пункты для флота и военно-воздушных сил. Развитие эстонского государства в течение 20 лет так наглядно подтвердило его право на существование в условиях суверенитета и независимости, что этого права нельзя нарушать подобным образом в пользу другого государства.

Молотов: Не бойтесь, договор о помощи с Советским Союзом не представляет никакой угрозы. Мы не намереваемся затрагивать ни Ваш суверенитет, ни государственное устройство. Мы не собираемся навязывать Эстонии коммунизм. Мы не хотим затрагивать экономическую систему Эстонии. Эстония сохранит свою независимость, свое правительство, парламент, внешнюю и внутреннюю политику, армию и экономический строй. Мы не затронем всего этого.

Сельтер: Несмотря на эти заверения, я остаюсь при своем мнении. Отношения между Эстонией и Советским Союзом определяют мирный договор и договор о ненападении. На их основе обе стороны могли жить и развиваться, поэтому в Эстонии было бы совершенно непонятно, для чего необходим поиск новых основ. Случай с подводной лодкой, который Вы привели, не говорит ни о чем и слишком казуистичен для того, чтобы предъявлять к Эстонии столь радикальные требования.

Молотов: Мы считаем этот инцидент с подводной лодкой очень серьезным, а также рассматриваем его как симптом. Эта лодка может нанести большой ущерб судоходству Советского Союза. История с этой подлодкой показывает на отсутствие гарантий у Советского Союза, в которых он очень нуждается. В этом отношении нынешнее положение совершенно неестественно. Советский Союз должен ограничиться малой частью Финского залива, 20 лет тому назад нас посадили в эту финскую «лужу». Не думаете ли Вы, что это может оставаться навечно? Тогда Советский Союз был бессильным, к настоящему же времени значительно вырос в экономическом, военном и культурном отношениях. Советский Союз теперь великая держава, с интересами которой необходимо считаться. Скажу Вам — Советскому Союзу требуется расширение системы своей безопасности, для чего ему необходим выход в Балтийское море. Если Вы не пожелаете заключить с нами пакт о взаимопомощи, то нам придется использовать для гарантирования своей безопасности другие пути, может быть, более крутые, может быть, более сложные. Прошу Вас, не принуждайте нас применять силу в отношении Эстонии. Требования Советского Союза не противоречат принятым им ранее обязательствам, а развивают их. укрепляя безопасность, которую существующие соглашения должны были обеспечить, но не сделали этого.

Сельтер: Хочу заметить прежде всего, что эстонско-советский мирный договор не был навязан Советскому Союзу. — это был справедливый мир. Пакт о ненападении значительно развил в то время мирные отношения и, по нашему мнению, должен быть и сейчас непоколебимой нормой. Мы всегда были того мнения, что нейтралитет Эстонии, а также тот факт. что Эстония не позволила связать себя ни с одной великой державой или группой великих держав, были на пользу Советскому Союзу, потому что Эстония помогла тем самым сохранению мира на побережье Балтийского моря. Наша политика до сих пор была направлена на поддержание мира в прилегающем районе с помощью дружественных контактов и предотвращения политической напряженности. Для достижения этой цели мы полагали уместным только такие пассивные соглашения, как договоры о ненападении. Опасаемся, что как только мы заключим союзный договор с одной великой державой, например, с Советским Союзом, то навлечем на себя тяжелые подозрения со стороны других стран и нарушим состояние нормального равновесия в районе Балтийского моря настолько, что рискуем быть втянутыми тем самым в раздоры между государствами. От этих ссор, которые неизбежно возникнут раньше или позже, пострадали бы как Эстония, так и другие страны, расположенные на побережье Балтийского моря. Мы в этом твердо уверены. Строго придерживаясь в нашей внешней политике мирного курса, о чем я говорил выше. мы, например, заключили пакт о ненападении с Германией и, по нашему мнению, никакая опасность не угрожает ни Эстонии, ни Советскому Союзу через Эстонию. Верим, что тем самым мы оказали выдающуюся услугу делу безопасности на побережье Балтики. Однако Ваше предложение находится в известном противоречии с эстонско-германским договором о ненападении, т. е. стремлениями к умиротворению, которые этот договор выражает.

Молотов: Против этого нам возразить нечего. С Германией у нас дружеские отношения и для устранения возможностей большого конфликта и стабилизации мира в Восточной Европе Советский Союз заключил с Германией договор о ненападении. Если Вы опасаетесь противоречий между эстонско-германским договором о ненападении и требованиями Советского Союза, то могу Вас заверить, что Германия даст свое согласие на заключение договора о взаимной помощи между Эстонией и Советским Союзом. Если желаете, возьму на себя получение этого согласия. Однако заключение такого пакта о взаимной помощи Советский Союз считает безусловно необходимым.

Сельтер: Я высказываю общие соображения о внешней политике Эстонии, а не затрагиваю в данном случае вопросы, касающиеся той или иной страны. Эти общие принципы действуют и в отношении других государств, не названных мною. Эстонско-германский пакт о ненападении я упомянул здесь как пример использования тех средств, с помощью которых мы до сих пор успешно вносили свой вклад в укрепление мира на побережье Балтики.

Рей: Однако, в том случае, если взаимоотношения Советского Союза и Германии основываются на договоре о ненападении, то и на Балтийском море отсутствует угроза, против которой Советский Союз должен был бы себя обезопасить договором о взаимной помощи и базами.

Молотов: Договор с Германией имеет определенный срок действия. Так что ни мы, ни Германия не сложили оружия. На Балтийском море могуч появиться и угрожать Советскому Союзу силы других великих держав. Польско-i ерманская война показала, что великая держава не может передоверить свою безопасность другим. События также показали, что безопасность флота Советского Союза недостаточна и поэтому естественно, что Советский Союз возьмет в свои руки обеспечение этой безопасности.

Peй: Какую «другую великую державу» Вы имеете в виду?

Микоян: Например, Англию.

Сельтер: Разъяснив, по нашему мнению, с достаточной ясностью позиции Эстонии, хотелось бы все же, учитывая важность вопроса, доложить своему правительству содержание сегодняшнего разговора.

Молотов: Дело нельзя откладывать. Предоставлю Вам прямую связь с Таллинном и сразу продолжим переговоры так, как мы это сделали с министром иностранных дел Германии.

Сельтер: Как парламентский министр я обязан проинформировать, кроме президента и правительства, также и парламент, а этого нельзя сделать по телефону, причем так быстро. Для этого завтра же возвращусь в Таллинн.

Молотов: Подчеркиваю еще раз — это дело срочное. Обстановка требует безотлагательного решения. Мы не можем ждать долго. Советую Вам пойти навстречу пожеланиям Советского Союза, чтобы избежать худшего. Не принуждайте Советский Союз применять силу для того, чтобы достичь своих целей. Рассматривая наши предложения, не возлагайте надежд на Англию и Германию. Англия не в состоянии что-либо предпринять на Балтийском море, а Германия связана войной на Западе. Сейчас все надежды на внешнюю помощь были бы иллюзиями. Так что Вы можете быть уверены, что Советский Союз так или иначе обеспечит свою безопасность. Если бы Вы не согласились с нашим предложением, то Советский Союз осуществил бы меры по своей безопасности другим способом, по своему желанию и без согласия Эстонии.

Беседа закончилась в 22.15.

Покинув Кремль, министр иностранных дел и посланник А. Рей направились в миссию и начали готовиться к отправлению первым самолетом, который должен был вылететь на следующий день утром. Приблизительно через 30 минут позвонили из Кремля и сообщили, что господин Молотов просит министра Сельтера вернуться к 24 часам.

В тот же вечер, в 24 часа, министр иностранных дел в сопровождении посланника А.Рея вторично был в Кремле. От Советского Союза присутствовали Молотов и Микоян. Молотов сообщил, что он подготовил письменный проект договора вместе с дополнительным протоколом, которые Советский Союз предлагал Эстонии для подписания. Взяв за основу переговоров проект, переговоры можно было бы провести быстрее. Одновременно он дал некоторые общие разъяснения по проекту, а именно: 1) Редакция проекта предварительная и может быть исправлена в ходе переговоров; 2) Советский Союз стремится только к тем стратегическим целям, которые необходимы для укрепления его безопасности; однако поскольку суверенитет, государственное устройство, а также экономическая система Эстонского государства останутся нетронутыми — то эти положения желательно зафиксировать в дополнительном протоколе, находящемся при проекте.

Министр иностранных дел Сельтер заявляет, что хотя он в принципе должен возражать против этого предложения и не уполномочен вести переговоры о нем, все же он задаст несколько вопросов, чтобы ближе познакомиться с содержанием предложений. Иначе ему было бы трудно докладывать в Таллинне, что правительство Советского Союза подразумевало в той или иной статье.

Молотов просит задавать вопросы.

Сельтер спрашивает: Параграф I проекта говорит о взаимной помощи в случае нападения или угрозы одной из участниц договора со стороны третьего европейского государства. Как бы мыслилась помощь Эстонии Советскому Союзу в случае, если, например, этим третьим государством Европы была бы Румыния?

Молотов: Подразумевается нападение или угроза только на Балтике. Проект можно соответственно уточнить.

Сельтер: Может ли упомянутая в первом параграфе "угроза безопасности" быть чем-либо иным, кроме нападения извне? Если может, то каким образом уточнить понятие "угроза безопасности", которое очень неопределенно? Существующие правовые нормы содержат в отношении понятия "нападение" известные принципы, в то время как понятие "угроза безопасности" представляется крайне неясным.

Молотов: Нападение извне понимается как положение, при котором третье государство угрожает безопасности Советского Союза или Эстонии.

Сельтер: Чем бы могло угрожать безопасности это третье государство? Содержание безопасности настолько широко, что затрагивает также экономические, культурные и внутриполитические вопросы. На столь широкой основе констатировать «casus foederis» может оказаться очень трудным или же слишком легким. Посторонняя военная помощь может оказаться нужной лишь в случае военного нападения, в остальных же случаях каждое государство само справится с «угрозой безопасности».

Молотов: Положение может быть и такое, что агрессии еще нет, но есть угроза.

Сельтер спрашивает: Будет ли помощь оказываться автоматически или по просьбе другой стороны. В первом случае могло бы возникнуть положение, когда Эстония по своей инициативе поспешила бы на помощь Советскому Союзу, например, в случае, если бы Эстония посчитала, что Советскому Союзу угрожает какое-нибудь балканское государство. Эта помощь могла бы быть крайне нежелательна по времени или форме. Возможна и обратная ситуация: Советский Союз мог бы посчитать, что Эстонии угрожает опасность, когда Эстония сама этого не только не считает, но и полагает помощь даже вредной.

Молотов отвечает: Помощь оказывалась бы по просьбе другой стороны. Из текста проекта следует, что оказание помощи было бы обязательством, а не правом. Правительство Советского Союза считает, что в этой области расхождений не будет. Конечно, обе стороны стремятся защитить себя от нападений и для этого нуждаются в помощи.

Сельтер считает, что этот вопрос не решен в проекте с достаточной ясностью. Одновременно он спрашивает, не представляется ли предусматриваемая в параграфе 2 «Экономическая и дипломатическая помощь» Эстонии неуместной? Недавно состоялась договоренность о торговом обмене, и она не предусматривает никакой помощи, а экономические обмены осуществляются на основе равновесия платежного баланса. Дипломатическая помощь в обычных условиях не нужна, а в условиях «нападения» подобная помощь обязательна на основе параграфа 1-го.

Рей: Вероятно, нежелательно включать в проект положение, содержание и объем которого неясны, что может вызвать лишь недоразумения и споры. С этих позиций вторая часть 2-го параграфа представляется неуместной.

Молотов и Микоян отвечают: Ту часть второго параграфа, в которой говорится об экономической и прочей помощи, можно опустить, если правительство Эстонии считает ее излишней.

Сельтер спрашивает: Почему проект не называет, в каких портах Эстонии предполагается построить базы Советского флота? В этом виде остается неясным, какой порт пойдет под базу и какой останется свободным.

Молотов отвечает: Базы флота могут быть на островах, в Таллинне, Пярну и возможно еще где-нибудь.

Сельтер спорит: О Таллинне как базе флота, ни в коем случае не может быть и речи, т, к. Таллинн - столица Эстонии. Пярну не подходит по той причине, что гавань зимой в течение 4-х месяцев закрыта льдом.

Рей: Кроме того, Таллинн - это торговый порт, где размещение военно-морской базы крайне неудобно, если вообще возможно. Находясь в одном пункте, не смогли бы исправно работать и развиваться ни военная, ни торговая гавань.

Молотов спрашивает: Какие у Вас еще гавани? Может быть, можно обойтись без Таллинна и Пярну?

Сельтер: По моему личному мнению, на Сааремаа есть места для гаваней.

Молотов: Этого мало. Одного пункта было бы недостаточно.

Сельтер: Я не могу сказать, но может быть, на Хийумаа нашлось бы подходящее место.

Молотов: Сааремаа и Хийумаа интересуют Советский Союз преимущественно как военно-воздушные базы. На материке непременно должна быть по меньшей мере одна морская база. Какая гавань есть еще у Вас на материке?

Микоян: Территории под военно-воздушные базы можно было выделить на основе аренды или концессии. Эта земля осталась бы частью территории Эстонии.

Сельтер: Поскольку о Таллинне и Пярну речи быть не может, то в этом случае у Эстонии есть еще порт Палдиски.

Рей: Показывает положение Палдиски на карте и дает разъяснение.

Молотов: Возможно, Палдиски и окажется подходящим, но все же одного пункта недостаточно. Таллинн необязательно нужен. О каком пункте на островах еще могла бы идти речь?

Сельтер отвечает, что подходящим местом мог бы быть Тагалахт на Сааремаа. При этом он спрашивает, чем вызван десятилетний срок действия договора?

Молотов отвечает: Срок действия договора приведен в соответствие со сроком действия договора о ненападении между Советским Союзом и Германией.

Перейдя к дополнительному протоколу. Молотов по собственной инициативе поясняет, что этим документом мы хотим подтвердить, что у Советского Союза нет намерений навязать Эстонии ни коммунизм, ни советскую власть, ни вообще хотя бы в самой незначительной степени затронуть суверенитет Эстонии и ее самостоятельность. Вся общественная жизнь и государственное устройство со своим правительством и парламентом, зарубежными представительствами и т. д. — останутся без изменений, как внутренние дела эстонского государства.

Сельтер: Приняв к сведению эти предложения и разъяснения правительства Советского Союза проинформирую о них Президента Эстонской республики, правительство и парламент.

Молотов с сомнением: Значит, Вы намерены затягивать.

Сельтер: Это не означает затягивания, это время, необходимое для обсуждения вопроса.

Молотов: Когда можно ждать Вашего возвращения?

Сельтер: Приблизительно в четверг. Сегодня воскресенье.

Молотов: Дело имеет в высшей степени срочный и безотлагательный характер, так что дорог каждый день, каждый час. Было бы лучше всего, если бы можно было бы продолжить сразу.

Сельтер: Еще раз поясняет, что у него как министра парламентского правительства нет возможности приступить к обсуждению вопроса до того, как будут проинформированы парламентские органы, и поэтому его пребывание в Таллинне необходимо.

Молотов соглашается с этим. На вопрос Сельтера Молотов отвечает, что он распорядится, чтобы на завтрашний самолет, который отправляется из Москвы в 8 часов были бы зарезервированы места Сельтеру, госпоже Сельтер и трем сопровождающим лицам.

Сельтер: Поскольку я ехал в Москву для подписания торгового соглашения, то и оно заслуживало бы известного упоминания.

Микоян: Соглашение было готово для подписания. Потребовались внеочередные решения после возникновения политических обстоятельств.

Молотов Сельтеру: Когда вернетесь в Москву, тогда подпишем торговое соглашение. Совещание закончилось в 1.10. <...>

Из Государственного архива Эстонии, ф. 957, on. 17, ед. хр. 24, л.162-176.