Татьяна Михайловна, великая княгиня и царевна, дочь царя Михаила Феодоровича от второй его супруги Евдокии Лукьяновны (Стрешневой); родилась 5 января 1636 г. Осталась шести лет сиротою по отцу и девяти лет по матери. Вместе с сестрами Ириной и Анной Михайловнами воспитывалась и росла на половине царевен, выходя оттуда лишь в большие дни, чтобы присутствовать, раньше в качестве царской сестры, а впоследствии в качестве царской тетки и самого старшего члена царской семьи, на разных семейных празднествах и торжественных выходах. Существуют многочисленные упоминания в разных актах о присутствии ее на царских приемах, на чине избрания и возведения на патриаршество новгородского митрополита Питирима, на чинах поставления на царство царя Феодора Алексеевича и совокупно царствовавших Иоанна и Петра Алексеевичей, на приемах послов и проч. В царствование Иоанна и Петра ей, по-видимому, как старшему члену семьи, предоставляются наиболее почетные роли на семейных торжествах: так, напр., мы видим ее вместе с Петром восприемницей царевен Феодосии Иоанновны (4 июня 1690 г.) и Екатерины Иоанновны (29 октяб. 1691 г.). Она упоминается среди других членов царской семьи во многих грамотах и указах царей, патриархов, митрополитов и других правящих светских и духовных лиц: в извещениях о рождении или кончине членов царской семьи, в приказах о служении молебствий по случаю побед, в грамотах о приведении к присяге и т. п. Есть ряд указаний, что она сыграла некоторую роль в реформах и нововведениях, которые совершились как при брате Алексее Михайловиче, так и при племянниках. Она сочувствовала церковной реформе и была очень расположена к Никону. Во время ссылки Никона в Кирилло-Белозерский монастырь, где его окружали тяжелые условия, она неоднократно просила Федора Алексеевича об улучшении участи опального патриарха и добилась бы вероятно цели, но встретила противодействие со стороны патриарха Иоакима, в ревности к власти боявшегося соперничества. «Свержен он не нами, — отводил патриарх просьбы и доводы Т. М., — а великим собором и вселенскими патриархами; мы не можем возвратить его без их ведома». Когда же созванный царем собор вынес отрицательное для Никона решение, T. M. упросила царя написать ему собственноручное письмо в утешение. Ее влияние и просьбы сказались и в том, что тело Никона было перенесено и торжественно предано земле в Воскресенском монастыре. В возникшей после смерти царя Феодора распре между сторонниками царствия Иоанна и сторонниками соцарствия обоих царевичей T. M. склонялась, по-видимому, к первым. Имеются, по крайней мере, свидетельства, что радость царицы Натальи Кирилловны (Нарышкиной) по случаю избрания на царство и сына ее Петра вызвала T. M. раздражение; когда Т. M. узнала, что царица Наталья с Петром простились с покойником Феодором и возвратились во двор, не дождавшись конца службы, то она с сестрой Анной отправила к царице монахинь с выговором. С упрочением Софьи у власти T. M. была y нее в милости, пользовалась влиянием и почетом и получала значительные средства для широкой жизни; на семейных торжествах и парадных приемах она исполняет самые почетные роли; во время известного диспута с раскольниками в Грановитой палате она восседала вместе с управительницей Софьей на царских тронах, тогда как царица Наталья Кирилловна, царевна Марья Алексеевна и патриарх сидели пониже, в креслах.
Падение Софии вызвало неблагоприятные последствия и для T. Михайловны. Ее влияние упало: нигде в актах этого времени, где она только упоминается, она не фигурирует (как это бывало в актах прежнего времени) в качестве советчицы, наставительницы или вообще лица, играющего видную роль. Положение ее при Петре ухудшилось не только в политическом отношении, но и в материальном.
Об оскудении ее средств при Петре имеются свидетельства в дошедших до нас жалобах ее людей; в жалобах этих указывалось, что раньше было обилие и был достаток, а теперь того нет. Дворцовый повар Чуркин сетует, что «у царевны Татианы Михайловны он стряпает вверху, живет неделю и добычи нет ни по копейке на неделю», что «кравчий князь Хапетовский ставит ей, государыне, яйца гнилыя», между тем как «прежде сего все было полно», «прежде сего во дворце по погребам рыбы было много и мимо дворца проезжие говаривали, что воняет, а ныне вот де не воняет, — ничего нет». Помимо этой красноречивой жалобы имеются и другие указания. Так, наприм., установлено (Костюринское дело в столбцах Преображенского приказа), что в 1698 году, т. е. сейчас после подавления стрелецкого бунта и разгрома стрелецкого войска, стрельцы связывали свои надежды на восстановление своего влияния и значения с неудовольствием некоторых членов царской семьи петровскими нововведениями и рядом с царевичем Алексеем упоминали и T. M., которая жаловалась будто царевичу на боярина Тихона Никитича Стрешнева, что он ее и других царевен с голоду поморил: «если бы де не монастыри нас кормили, мы бы с голоду померли». Этим положением Т. М. и других царевен вызвана и фраза стрельцов: «не одии стрельцы пропадают, плачут и царские семена». О последних годах жизни Т. М. почти не имеется сведений. Умерла она 23 августа 1706 г. О смерти ее сохранился документ «Чин погребения царевны Татианы Михаиловны 24 августа 1706 г.». Из документов руки Т. М. сохранилось ее письмо к новгородскому митрополиту Корнилию с благодарностью за присылку 200 сыртей и с препровождением к нему от имени царевны Анны Михайловны в подарок скатерти.
Полн. Собр. Русск. Летоп., т. III, стр. 195; т. VI, стр. 54. — Акты Историч., т. IV. стр. 226, 297; т. V, стр. 131, 136. — Дополн. к Актам Историч., т. II, стр. 151; т. IV, стр. 40; т. V, стр. 12; т. VI, стр. 240; т. VIII, стр. 287; т. X, стр. 123—124. — Акты Археограф. Экспед., т. III, стр. 196; т. IV, стр. 44, 85. — Полное Собрание Законов, т. І, стр. 238, 368, 378, 397, 413, 717; т. II, стр. 2, 3, 5, 58, 387, 429, 441, 448, 449; т. III, стр. 15, 69, 115; т. IV, стр. 154. — «Сборн. Русск. Историч. Общ.», т. 84, стр. 667. — С. М. Соловьев, «История России», изд. «Обществ. Польза», кн. II, стр. 1292; кн. III, стр. 605, 886, 892, 915—919, 1202, 1375.