Рабочие и Г. Гапон (из воспоминаний)

Рабочие и Г. Гапон (из воспоминаний)
автор неизвестен

Дата создания: 1906 г., опубл.: 8 января 1906 г. Источник: «Маленькая газета», № 6, 1906 г. • Воспоминания неизвестного автора о событиях накануне «Кровавого воскресенья» 9 января 1905 года.

В собрании рабочих

Одноэтажный, деревянный дом, в котором приютилось одно из рабочих собраний, был наполовину занесен снегом и, среди окружающих его каменных зданий, казался особенно маленьким и как-то прижатым к земле. С улицы не слышно ни шуму, ни даже отдельных голосов. При входе дежурные «по клубу» встречают гостей, — и здесь же берут по две копейки за хранение платья. В собрании душно, накурено; в маленькой комнате сидит человек пятнадцать рабочих, играют в шашки, пьют чай, разговаривают...

— Вы, вероятно, батюшку повидать?.. — справляется молодой рабочий и сообщает, что отец Гапон должен скоро приехать.

— У нас часов в одиннадцать вечера обещался быть, да вот где-то задержался; говорят, с утра объезжает собрания, а концы все немаленькие...

Рядом в комнате раздаются аплодисменты, — слышны голоса рабочих, затем все стихает. В большой комнате происходит собрание: с кафедры кто-то говорит о тяжелом положении трудящегося класса в России, о его бесправии, бедноте и невежестве... Те же речи пришлось слышать еще утром в другом отделе — где-то в конце Гавани. И там почти каждый жаловался на нищету, скудность заработка чернорабочих, обремененных сплошь при этом большими семьями, на грубость начальства и невнимательное, оскорбительное обращение фабричных докторов.

Незаметно летит время в разговорах с рабочими... Часов около двенадцати приезжает о. Георгий Гапон. Быстро на ходу здороваясь, засыпанный хлопьями снега, прошел он в раздевальню и оттуда прямо в комнату собраний.

— Где и когда вас можно видеть, — спрашиваю Гапона.

— У меня на квартире, а когда, — не раньше двенадцати, а то и часу ночи; приезжайте, потолкуем...

Говорит священник скоро, отрывисто и громко, и речью и видом производя впечатление человека энергичного, кипучего.

Клятва рабочих

Комната, в которую я вошел за Гапоном, была переполнена народом: все скамейки и проходы между ними были занятыми рабочими — мужчинами и женщинами, и многие из них сидели прямо на полу.

При появлении Гапона все притихло; священник вошел, поздоровался, — рабочие радостно ответили на приветствие.

— Поздравляю вас, товарищи, с началом активной борьбы, — начал о. Георгий.

— Благодарствуйте, батюшка, спасибо...

Поздравив, Гапон изложил рабочим причины забастовки па Путиловском заводе, указав, что и на других фабриках и заводах всегда найдутся больные вопросы, и потому надо начинать с ближайших зол. Затем он описал свое свидание с директором Путиловского завода, «который бедненький плакался, что если принять требования рабочих, то ему придется взять котомку за плечи и идти побираться»...

Свою речь Гапон все время прерывал обращением к рабочим: «Не так ли, товарищи?!. Правда, товарищи?..»

Говорил он не то, чтобы красиво, но убедительно, избегая малопонятных слов и сообразуясь с составом аудитории.

— Клянетесь ли, товарищи, в случае ареста кого-либо из нас выйти все как один на защиту общих интересов?.. Клянетесь ли выставить на улицу своих жен и детей?..

— Клянемся, батюшка! — отвечали в один голос рабочие.

— Кто клянется, поднимайте руки...

И руки тянутся кверху, и снова повторяется ужасная клятва, и у многих на глазах видны слезы.

— Умрем, товарищи?!.

— Умрем, умрем, батюшка...

У Гапона

На другой день, 7 января, в первом часу ночи я направился на Церковную улицу к Гапону.

Когда я вошел в прихожую, из соседней комнаты доносился громкий говор. Прислуга вызвала священника, он сейчас же признал меня и пропустил в столовую.

В узкой продолговатой комнате, украшенной портретами каких-то иерархов, за столом и в некотором отдалении по стенам сидело одиннадцать человек рабочих. Среди них сразу выделился один высокий, широкоплечий, с густой седоватой шевелюрой, нагнувшийся над какой-то бумагой. Это был главный помощник Гапона, один из составителей прошения к Царю.

Не стесняясь моим присутствием, Гапон предложил этому рабочему прочесть текст петиции. Тот стал читать твердым, ровным голосом, делая иногда кой-какие пояснения; священник часто останавливал его и спрашивал остальных: «Так ли, товарищи?.. Нравится ли вам?..» Рабочим прошение, видимо, очень нравилось, и редакция его была сейчас же одобрена.

Начали обсуждать, каким образом проникнуть к Зимнему дворцу, кто вручит просьбу лично Государю.

— Вряд ли нас допустят, до дворца не дойти — переймут... — говорили рабочие.

О. Гапон выразил опасение, как бы не примкнули к процессии социал-демократы, и особенно революционеры, «которые могут только все испортить»...

— Если пройдем на площадь, — говорил он, — я выставлю вперед тысячу человек наших надежных...

Уходя, спрашиваю Гапона:

— Неужели вы верите в то, что можно будет передать Государю ваше прошение?..

— Надо верить... Мы с этим пойдем: примут нашу просьбу, пообещают исполнить, чего добиваемся, — разойдемся спокойно...

— А если нет?..

— Нет — тогда будет революция...

С этими словами Гапон проводил меня, и с тех пор я его больше не видел.

—

8 января он снова объезжал собрания рабочих, снова брал клятвы и убеждал идти к Царю жаловаться на свое тяжелое житье. Рабочие дали клятву и на следующий день ее сдержали... Чуть свет вышли они из своих домов с женами и детьми и пошли к Зимнему дворцу. Из-за Невской заставы, с далекой Гавани и с других окраин тянулись сотни людей, слепо верящих в то, что они идут подавать просьбу Царю, людей, не рассуждавших и в большинстве неспособных рассуждать... Многие из них не возвратились после этого дня домой. А других еще через день я видел в покойницких петербургских больниц...