его подвигоположникъ Богъ; повторяю, по нашему судя, ему нуженъ былъ покой тѣлесный, чтобъ по обновленіи силъ довершить не малое имъ предначатое для блага церкви, для пользы отечества. Но Отецъ свѣтовъ, поставивъ его на некраткій впрочемъ срокъ на значительной высотѣ священства свѣтиться и освѣщать, съяль его съ земной высоты, чтобъ воспріять въ свѣтъ свой невечерній — съяль его, конечно, какъ исполнившаго свое назначеніе, съ достаточною ревностью употребившаго въ дѣло свой талантъ, достойно послужившаго дѣлу просвѣщенія первоначально духовнаго юношества, послѣди словеснаго стада Христова. Богатаго дарованія его и трудолюбія достало и на то еще, чтобъ вывесть на свѣтъ нѣсколько дѣяній мрачныхъ силъ Запада, чуждающихся свѣта, осуждающихъ себя на мракъ. Дерзновеніе его не остановилось и предъ явленіями нашего быта, которыя взоръ его находилъ ненормальными. И сколько было между нами лицъ, ему сочувствовавшихъ, лицъ, которыя ревнованію его обрадовались, какъ свѣту, если еще не оживляющему, не согрѣвающему, все-таки, достаточно для первой поры озаряющему! Само духовное начальство готово было подъ конецъ воспользоваться этимъ свѣтомъ; но тогда онъ уже видимо угасалъ, и покойный собрать нашъ не могъ принять предложеніе заняться трудами въ качествѣ члена санктпетербургскаго комитета духовной цензуры. Въ потребное время онъ провелъ свой смѣлый цензурный штрихъ по нѣкоторымъ явленіямъ нашего духовнаго быта, и этому дерзновенію мы обязаны выборнымъ началомъ, которому далъ онъ и слово и проложатъ дорогу. Прямо въ иныхъ случаяхъ высказывалось это дерзновеніе; но безъ напора рѣдко прокладывается надежная дорога. Глубокое знакомство съ архивными тайнами временъ то давнихъ, то нами пережитыхъ, свѣтлый взглядъ, въ заграничныхъ путешествіяхъ изощренный наблюденіемъ надъ порядками выработанными въ странахъ свободныхъ, не могли не возбудить ту ревность и это беззавѣтное дерзновеніе… Нужно ли намъ пускаться въ похвалы почившему собрату? Время не явило еще главныхъ трудовъ, понесенныхъ имъ по уясненію церковныхъ событій тридцатилѣтняго предшествовавшаго царствованія. Величіе сего памятнаго времени прольетъ, конечно, свой блескъ и на подвигъ потрудившагося надъ передачею его потомству собрата нашего. Дѣла и дѣянія каждаго отжившаго соплетаютъ ему въ посмертной памяти или вѣнецъ славы или терніе срама. Почившій братъ нашъ не посрамилъ ни своего сана, ни званія наставника и проповѣдника, ни своей литературной извѣстности. Да увѣнчаетъ же его подвигоположникъ Богъ вѣнцомъ чести и славы, которую самъ братъ себѣ уготовилъ! Намъ остается, какъ унаслѣдовавшимъ
