Былъ полдень, когда русскіе подали первый знакъ о своемъ присутствии, а въ два часа турецкая армія находилась уже въ полномъ отступленіи. Столь же поразительна была легкость, съ которою было нанесено это громадное пораженіе. Въ тотъ самый моментъ, какъ русскіе словно выросли изъ земли, сопротивленіе, въ действительности, уже было кончено. Ни одно орудіе не стрѣляло по наступающимъ русскимъ, когда они поднимались на гору. Напротивъ, турецкія войска поражены были такимъ страхомъ, что артиллеристы отрѣзывали постромки у артиллеріи и, сѣвъ на лошадей, улетали на нихъ во весь духъ. Каждый заботился только о себѣ, было всеобщее sauve qui peut. День былъ потерянъ и ни одинъ человѣкъ не помышлялъ ни о чемъ, кромѣ своей собственной безопасности. Турецкая нѣхота, правда, дѣлала, что могла, нѣкоторое время, но усилія ея были напрасны, и наконецъ все, что еще оставалось отъ нея, присоединилось къ общему отступленію, восклицая «Пораженіе! Пораженіе! Это воля Аллаха.»
Продолжая свое наступательное движеніе, русскіе догнали многихъ изъ отступающихъ турокъ, и тутъ произошла ужасная сцена. Вообразите себѣ, если можете, перепуганную, безпорядочную толпу людей, верхами, турецкую пѣхоту и офицеровъ, черкесовъ и башибузуковъ, маркитантовъ, верблюдовъ, ихъ погонщиковъ, воловъ, кучу повозокъ и телѣгъ всевозможныхъ видовъ: все это перемешалось въ неописуемую вереницу, несущуюся къ Эрзеруму въ ужасѣ и паникѣ, и при томъ, большею частью, подъ убійственнымъ огнемъ русскихъ. Это была борьба за жизнь, по грязнымъ дорогамъ. Словъ нѣтъ для передачи впечатлѣнія отъ подобной сцены. Эти люди только-что поставлены были на возвышенія для обороны Эрзерума, а теперь они несутся къ нему, какъ къ своему единственному якорю спасенія — и всякій хлопочетъ о томъ только, чтобы попасть туда скорѣе. У самаго-же Эрзерума картина была еще болѣе поразительная, чѣмъ на дорогѣ. Перепуганный губернаторъ отдалъ приказъ запереть ворота города. Этимъ онъ задержалъ густую толпу бѣглецовъ. Вслѣдствіе этого произошла кровавая борьба между людьми, находящимися внутри и внѣ стѣнъ этого города. Обѣ стороны взялись за оружіе, и солдаты на валахъ пустили въ дѣло сабли, ружья и штыки, чтобы отогнать толпу. Наконецъ толпа выламываетъ ворота и находитъ себѣ убѣжище въ городѣ. Здѣсь ужасъ доходилъ до крайнихъ предѣловъ. Улицы переполняются усталыми, ранеными, голодными солдатами, тщетно ищущими покоя и пищи, перепугавшими жителей своимъ появленіемъ. Многіе изъ нихъ, будучи не въ силахъ двигаться далѣе, падаютъ и засыпаютъ въ глубокой грязи на дорогѣ. Вотъ каково было положеніе дѣлъ при наступленіи.
Был полдень, когда русские подали первый знак о своем присутствии, а в два часа турецкая армия находилась уже в полном отступлении. Столь же поразительна была легкость, с которою было нанесено это громадное поражение. В тот самый момент, как русские словно выросли из земли, сопротивление в действительности уже было кончено. Ни одно орудие не стреляло по наступающим русским, когда они поднимались на гору. Напротив, турецкие войска поражены были таким страхом, что артиллеристы отрезывали постромки у артиллерии и, сев на лошадей, улетали на них во весь дух. Каждый заботился только о себе, было всеобщее sauve qui peut. День был потерян и ни один человек не помышлял ни о чем, кроме своей собственной безопасности. Турецкая пехота, правда, делала, что могла, некоторое время, но усилия ее были напрасны, и наконец все, что еще оставалось от нее, присоединилось к общему отступлению, восклицая «Поражение! Поражение! Это воля аллаха».
Продолжая свое наступательное движение, русские догнали многих из отступающих турок, и тут произошла ужасная сцена. Вообразите себе, если можете, перепуганную, беспорядочную толпу людей, верхами, турецкую пехоту и офицеров, черкесов и башибузуков, маркитантов, верблюдов, их погонщиков, волов, кучу повозок и телег всевозможных видов: все это перемешалось в неописуемую вереницу, несущуюся к Эрзеруму в ужасе и панике, и притом большею частью под убийственным огнем русских. Это была борьба за жизнь, по грязным дорогам. Слов нет для передачи впечатления от подобной сцены. Эти люди только что поставлены были на возвышения для обороны Эрзерума, а теперь они несутся к нему как к своему единственному якорю спасения — и всякий хлопочет о том только, чтобы попасть туда скорее. У самого же Эрзерума картина была еще более поразительная, чем на дороге. Перепуганный губернатор отдал приказ запереть ворота города. Этим он задержал густую толпу беглецов. Вследствие этого произошла кровавая борьба между людьми, находящимися внутри и вне стен этого города. Обе стороны взялись за оружие, и солдаты на валах пустили в дело сабли, ружья и штыки, чтобы отогнать толпу. Наконец толпа выламывает ворота и находит себе убежище в городе. Здесь ужас доходил до крайних пределов. Улицы переполняются усталыми, ранеными, голодными солдатами, тщетно ищущими покоя и пищи, перепугавшими жителей своим появлением. Многие из них, будучи не в силах двигаться далее, падают и засыпают в глубокой грязи на дороге. Вот каково было положение дел при наступлении.
