Отрицание насилия не лишает людей возможности соединений, но соединения, основанные на взаимном согласии, могут образоваться только тогда, когда будут разрушены соединения, основанные на насилии.
Для того чтобы построить новый и прочный дом на месте разрушающегося, надо разобрать старые стены, камень по камню, и вновь строить.
То же и с теми соединениями, которые могут образоваться между людьми после разрушения соединения, основанного на насилии.
Но что же станется со всем тем, что выработали люди, что станется с цивилизацией?
«Возвращение к обезьянам», «письмо Вольтера к Руссо о том, чтобы научиться ходить на четвереньках», «возвращение к какой-то естественной жизни», скажут люди, которые так уверены в том, что та цивилизация, которой мы пользуемся, есть великое благо, что они не допускают даже мысли о потере чего-нибудь из того, что выработано цивилизацией.
«Как — грубая, давно пережитая человечеством земледельческая община в деревенской глуши вместо наших городов, с подземными и надземными электрическими дорогами, электрическими солнцами, музеями, театрами, памятниками?» скажут эти люди. Да, и с нищенскими кварталами, с slums[1] Лондона, Нью-Йорка и всех больших городов, с домами терпимости, банками, взрывчатыми бомбами против врагов внешних и внутренних, с тюрьмами, эшафотами, с миллионными войсками, скажу я.
«Цивилизация, наша цивилизация — великое благо», говорят люди. Но ведь люди, которые так уверены в этом, — это те немногие люди, которые живут не только в этой цивилизации, но живут ею, живут в полном довольстве, живут почти праздно в сравнении с трудом рабочего народа, только потому, что есть эта цивилизация.
- ↑ [трущобами]
