Просить бога о вещественном: о дожде, о выздоровлении, об избавлении от врагов и т. п. нельзя уже потому, что в то же самое время другие люди могут просить о противоположном, главное же, нельзя потому, что в вещественном мире нам дано всё, что нам нужно. Молитва может быть о том, чтобы бог помог нам жить духовной жизнью, такой жизнью, при которой всё, что случается с нами, всё было бы нам на благо. Просительная же молитва о вещественном есть только самообольщение.
Истинная молитва только в том, чтобы, отрешившись от всего мирского, от всего, что может развлекать наши чувства (магометане прекрасно делают, когда, входя в мечеть или начиная молиться, закрывают пальцами глаза и уши), вызвать в себе божеское начало. Самое лучшее для этого то, чему учит Христос: войти одному в клеть и затвориться, то есть молиться в полном уединении, будет ли оно в клети, в лесу или в поле. Истинная молитва — в том, чтобы, отрешившись от всего мирского, внешнего, проверить свою душу, свои поступки, свои желания по требованиям не внешних условий мира, а того божественного начала, которое мы сознаем в душе своей.
И такая молитва бывает не праздное умиление и возбуждение, которое производят молитвы общественные с их пением, картинами, освещениями и проповедями, а такая молитва — помощь, укрепление, возвышение души, исповедь, поверка прежних и указание направления будущих поступков.
Чем неразумнее, вреднее учреждение, тем бòльшим внешним величием оно обставляется, иначе оно не могло бы привлечь никого. Такова церковь.
Торжественность и внешний блеск церковных обрядов суть главные признаки ее неразумности и вредности.
