Но по сіяющимъ развалины рубцамъ
Играетъ свѣжій плющъ и вьется миртъ душистый,
И великана корень мшистый
Корзиной вешнимъ сталъ цвѣтамъ!
И вмѣсто рухнувшей громады
Ужь юный тополь нѣжитъ взгляды,
И тихо все... лишь соловей,
Какъ сердце, полное — то безнадежной муки,
То чудной радости — съ густыхъ его вѣтвей
Свои льетъ пламенные звуки....
Лишь посреди сѣдыхъ столбовъ,
Хаоса дикихъ травъ, обломковъ и цвѣтовъ,
Вечернимъ золотомъ облитыхъ —
Семейство ящерицъ отъ странника бѣжитъ,
И въ камняхъ, зелени узорами обвитыхъ,
Кустами дальними шумитъ!...
Iероглифы вѣковые,
Былаго міра мавзолей!
Межь вами и душой моей,
Скажите, что за симпатія? —
Нѣтъ! вы не мертвая Ничтожества строка:
Вашъ прахъ — урокъ судьбы тщеславію потомковъ;
Живѣй ли гордый лавръ сихъ дребезговъ цвѣтка?...
О дайте жь, дайте для вѣнка
Мнѣ листьевъ съ мертвыхъ сихъ обломковъ!
Остатки Древности святой,
Когда безмолвно я надъ вами
Парю крылатою мечтой —
