тѣмъ болѣе относительно несправедливыхъ укоризнъ со стороны вашей. Предувѣдомляю васъ, что я чиновника, о которомъ упоминаете вы, никогда не принимала у себя въ домѣ, ни замаскированнаго, ни въ настоящемъ видѣ. Бывалъ у меня, правда, Филиппъ Ивановичъ Потанчиковъ. И хотя онъ точно искалъ руки моей дочери, будучи самъ хорошаго, трезваго поведенія и великой учености, но я никогда не подавала ему никакой надежды. Вы упоминаете еще о носѣ. Если вы разумѣете подъ симъ, что будтобы я хотѣла оставить васъ съ носомъ, то есть, дать вамъ формальный отказъ: то меня удивляетъ, что вы сами объ этомъ говорите, тогда какъ я, сколько вамъ извѣстно, была совершенно противнаго мнѣнія, и если вы теперь же посватаетесь на моей дочери законнымъ образомъ, я готова сей же часъ удовлетворить васъ, ибо это составляло всегда предметъ моего живѣйшаго желанія, въ надеждѣ чего остаюсь всегда готовою къ услугамъ вашимъ
Александра Подточина.
«Нѣтъ» — говорилъ Ковалевъ, прочитавши письмо. «Она точно не виновата. Не можетъ быть! Письмо такъ написано, какъ не можетъ написать человѣкъ виноватый въ преступленіи». Коллежскій асессоръ былъ въ этомъ свѣдущъ потому, что былъ посыланъ нѣсколько разъ на слѣдствіе еще въ Кавказской Области. «Какимъ же образомъ, какими судьбами это приключилось? Только чортъ разберетъ это!» сказалъ онъ наконецъ, опустивъ руки.
Между тѣмъ слухи объ этомъ необыкновенномъ
