— Еще что? — спросилъ издатель такъ сухо, что писатель Кукушкинъ въ ужасҍ и смятеніи посмотрҍлъ на него и опустилъ глаза.
— А... еще... вотъ... Зззаб...бавно! «Линевичъ и Лидія, стҍсненные тяжестью водолазныхъ костюмовъ, жадно смотрҍли другъ на друга сквозь круглыя стеклянныя окошечки въ головныхъ шлемахъ... Сверху нихъ шмыгали пароходы и броненосцы, но они не чувствовали этого. Сквозь неуклюжую, мҍшковатую одежду водолаза, Линевичъ угадывалъ полную волнующуюся грудь Лидіи и ея упругія выпуклыя бедра. Не помня себя, Линевичъ взмахнулъ въ водҍ руками, бросился къ Лидіи, и все завертҍ»...
— Не надо, — сказалъ издатель.
— Что не надо? — вздрогнулъ писатель Кукушкинъ.
— Не надо. Идите, идите съ Богомъ.
— Ввамъ... не нравится? У... у меня другія мҍста есть... Внучекъ увидҍлъ бабушку въ купальнҍ... А она еще была молодая...
— Ладно, ладно. Знаемъ! «Не помня себя, онъ бросился къ ней, схватилъ ее въ объятія и все завертҍ»..
— Откуда вы узнали? — ахнулъ, удивившись, писатель Кукушкинъ. — Дҍйствительно, такъ и есть у меня!
— Штука не хитрая. Младенецъ догадается! Теперь, это, братъ Кукушкинъ, уже не читается. Ау! Ищи, братъ Кукушкинъ, новыхъ путей.
Писатель Кукушкинъ съ отчаяніемъ въ глазахъ почесалъ затылокъ и оглядҍлся:
— А гдҍ тутъ у васъ корзина?
— Вотъ она, — указалъ издатель.
Писатель Кукушкинъ бросилъ свою рукопись въ корзину, вытеръ носовымъ платкомъ мокрое лицо и лаконично спросилъ:
— О чемъ нужно?
— Первҍе всего теперь читается естествознаніе и историческія книги. Пиши, братъ Кукушкинъ, что нибудь тамъ о боярахъ, о жизни мухъ разныхъ...
— Ещё что? — спросил издатель так сухо, что писатель Кукушкин в ужасе и смятении посмотрел на него и опустил глаза.
— А... ещё... вот... Зззаб...бавно! «Линевич и Лидия, стеснённые тяжестью водолазных костюмов, жадно смотрели друг на друга сквозь круглые стеклянные окошечки в головных шлемах... Сверху них шмыгали пароходы и броненосцы, но они не чувствовали этого. Сквозь неуклюжую, мешковатую одежду водолаза, Линевич угадывал полную волнующуюся грудь Лидии и её упругие выпуклые бёдра. Не помня себя, Линевич взмахнул в воде руками, бросился к Лидии, и всё заверте»...
— Не надо, — сказал издатель.
— Что не надо? — вздрогнул писатель Кукушкин.
— Не надо. Идите, идите с Богом.
— Ввам... не нравится? У... у меня другие места есть... Внучек увидел бабушку в купальне... А она ещё была молодая...
— Ладно, ладно. Знаем! «Не помня себя, он бросился к ней, схватил её в объятия и всё заверте»..
— Откуда вы узнали? — ахнул, удивившись, писатель Кукушкин. — Действительно, так и есть у меня!
— Штука не хитрая. Младенец догадается! Теперь, это, брат Кукушкин, уже не читается. Ау! Ищи, брат Кукушкин, новых путей.
Писатель Кукушкин с отчаянием в глазах почесал затылок и огляделся:
— А где тут у вас корзина?
— Вот она, — указал издатель.
Писатель Кукушкин бросил свою рукопись в корзину, вытер носовым платком мокрое лицо и лаконично спросил:
— О чем нужно?
— Первее всего теперь читается естествознание и исторические книги. Пиши, брат Кукушкин, что-нибудь там о боярах, о жизни мух разных...
