Всѣ встали и пошли черезъ темный корридоръ.
Идя впереди, околодочный попалъ въ самый конецъ корридора и, когда открылъ преграждавшую ему дальнѣйшій путь дверь, то сейчасъ же отшатнулся и быстро ее захлопнулъ.
— Не сюда! Здѣсь не хорошо, — предупредплъ отецъ, а Мишка сзади тихонько хихикнулъ.
Вошли въ небольшую комнату Мишки и сѣли. Мать сѣла на кровать съ такимъ разсчетомъ, чтобы можно было ногой незамѣтно пододвинуть вглубь какую-то вещь, которая, помѣстившись на виду, могла своимъ видомъ шокировать благовоспитанный глазъ.
Околодочный обвелъ глазами комнату и съ тайнымь ужасомъ замѣтилъ, что стѣны были безъ картинъ, совершенно голыя.
Онъ обратилъ свое вниманіе на столъ, закапанный чернилами. Взялъ истерзанный атласъ и сталъ его внимательно перелистывать.
— Америка… А ну, молодой человѣкъ, покажите, гдѣ здѣсь городъ… Трансвааль, что-ли.?
Мишка придвинулся къ столу и увѣренно сказалъ:
— Трансвааль на три страницы дальше: въ Африкѣ.
Околодочный насильственно улыбнулся и неумѣло подмигнулъ.
— Ишь ты! Васъ не поймаешь… Я-то зналъ, а вотъ хотѣлъ васъ подвести.
И совралъ. Рѣшилъ, на всякій случай, запомнить.
— А исторію вы знаете?
— Древнюю, или новую?
— Ну да, поновѣе что-нибудь… Какъ звали, напримѣръ, того царя, у котораго изъ живота дерево выросло?
— Это не у него, а у его мамы. Снилось ей. Его звали Киръ.
— Вотъ, вотъ. А то, представьте, — обратился онъ къ отцу, — былъ еще такой чудакъ: взялъ и высѣкъ плетьми море. Какъ вамъ это понравится?
— Да, вообще… Комичные эти греки были.
