такъ и упало. Но въ ту же минуту подоспѣла и телеграмма отъ дорогихъ нашихъ молодыхъ: они спаслись и скоро должны были быть у насъ!
Всѣ плакали; плакалъ и я, и прадѣдушка. Потомъ онъ набожно сложилъ руки и—я увѣренъ—благословилъ новое время.
Въ тотъ же день онъ пожертвовалъ двѣсти риксдаллеровъ на памятникъ Гансу-Христіану Эрстеду[1].
Когда вернулся со своею молодою женою Фредерикъ и услыхалъ объ этомъ, онъ сказалъ:
— Вотъ это дѣло, прадѣдушка! Теперь я кстати прочту тебѣ, что писалъ много лѣтъ тому назадъ о старомъ и новомъ времени самъ Эрстедъ!
— Онъ, конечно, былъ твоего мнѣнія?—спросилъ прадѣдушка.
— Еще бы!—отвѣтилъ Фредерикъ.—Да и ты теперь того же мнѣнія,—иначе бы ты не внесъ своей лепты на памятникъ ему!
- ↑ См. примѣч. т. I, стр. 387. — Эрстедъ, датскій ученый, прославившій свое имя открытіемъ электромагнитной силы. Примѣч. перев.
так и упало. Но в ту же минуту подоспела и телеграмма от дорогих наших молодых: они спаслись и скоро должны были быть у нас!
Все плакали; плакал и я, и прадедушка. Потом он набожно сложил руки и — я уверен — благословил новое время.
В тот же день он пожертвовал двести риксдаллеров на памятник Гансу-Христиану Эрстеду[1].
Когда вернулся со своею молодою женою Фредерик и услыхал об этом, он сказал:
— Вот это дело, прадедушка! Теперь я кстати прочту тебе, что писал много лет тому назад о старом и новом времени сам Эрстед!
— Он, конечно, был твоего мнения? — спросил прадедушка.
— Ещё бы! — ответил Фредерик. — Да и ты теперь того же мнения, — иначе бы ты не внёс своей лепты на памятник ему!
Жила-была большая восковая свѣча; она-то ужъ знала себѣ цѣну.
— Я изъ воска и отлита въ формѣ!—говорила она.—Я горю ярче и дольше другихъ свѣчъ; мѣсто мое въ люстрѣ или въ серебряномъ подсвѣчникѣ!
— То-то, должно быть, счастливая жизнь!—сказала сальная свѣчка.—А я-то только изъ сала: фитиль мой макали въ сало, и вотъ, вышла я! Но все же я утѣшаюсь тѣмъ, что я настоящая толстая свѣчка, а не какая-нибудь захудалая! Бываютъ, вѣдь, и такія свѣчки, которыя обмакиваются только два раза, меня же макали въ сало цѣлыхъ восемь разъ, пока я, наконецъ, растолстѣла, какъ слѣдуетъ. Я довольна! Конечно, лучше, аристократичнѣе родиться восковою свѣчкой, а не сальною, но, вѣдь, не сами же мы выбираемъ себѣ положеніе въ свѣтѣ! Восковыя свѣчи попадутъ въ залъ, въ хрустальную люстру, я останусь въ кухнѣ, но и это не дурное мѣсто,—кухня кормитъ весь домъ!
— Но есть кое-что и поважнѣе ѣды!—сказала восковая свѣ-
- ↑ См. примеч. т. I, стр. 387. — Эрстед, Ханс Кристиан, датский учёный, прославивший своё имя открытием электромагнитной силы. Примеч. перев.
Жила-была большая восковая свеча; она-то уж знала себе цену.
— Я из воска и отлита в форме! — говорила она. — Я горю ярче и дольше других свеч; место моё в люстре или в серебряном подсвечнике!
— То-то, должно быть, счастливая жизнь! — сказала сальная свечка. — А я-то только из сала: фитиль мой макали в сало, и вот, вышла я! Но всё же я утешаюсь тем, что я настоящая толстая свечка, а не какая-нибудь захудалая! Бывают, ведь, и такие свечки, которые обмакиваются только два раза, меня же макали в сало целых восемь раз, пока я, наконец, растолстела, как следует. Я довольна! Конечно, лучше, аристократичнее родиться восковою свечкой, а не сальною, но, ведь, не сами же мы выбираем себе положение в свете! Восковые свечи попадут в зал, в хрустальную люстру, я останусь в кухне, но и это не дурное место, — кухня кормит весь дом!
— Но есть кое-что и поважнее еды! — сказала восковая све-
