Онъ вышелъ впередъ и высадилъ ее. Въ виду прислуги онъ пожалъ ей руку, сѣлъ въ карету и уѣхалъ въ Петербургъ.
Вслѣдъ за нимъ пришелъ лакей отъ княгини Бетси и принесъ Аннѣ записку:
„Я послала къ Алексѣю узнать о его здоровьѣ, и онъ мнѣ пишетъ, что здоровъ и цѣлъ, но въ отчаяніи“.
„Такъ онъ будетъ, — подумала она. — Какъ хорошо я сдѣлала, что все сказала ему“.
Она взглянула на часы. Еще оставалось три часа, и воспоминанія подробностей послѣдняго свиданія зажгли ей кровь.
„Боже мой, какъ свѣтло! Это страшно, но я люблю видѣть его лицо и люблю этотъ фантастическій свѣтъ… Мужъ! ахъ, да… Ну, и слава Богу, что съ нимъ все кончено“.
Какъ и во всѣхъ мѣстахъ, гдѣ собираются люди, такъ и на маленькихъ нѣмецкихъ водахъ, куда пріѣхали Щербацкіе, совершилась обычная какъ бы кристаллизація общества, опредѣляющая каждому его члену опредѣленное и неизмѣнное мѣсто. Какъ опредѣленно и неизмѣнно частица воды на холодѣ получаетъ извѣстную форму снѣжнаго кристалла, такъ точно каждое новое лицо, пріѣзжавшее на воды, тотчасъ же устанавливалось въ свойственное ему мѣсто.
Фюрстъ Щербацкій замт гемалин унд тохтэр и по квартирѣ, которую заняли, и по имени, и по знакомымъ, которыхъ они нашли, тотчасъ же кристаллизовались въ свое опредѣленное и предназначенное имъ мѣсто.
На водахъ въ этомъ году была настоящая нѣмецкая фюрстинъ, вслѣдствіе чего кристаллизація общества совершалась еще энергичнѣе. Княгиня непремѣнно пожелала представить принцессѣ свою дочь и на второй же день совершила этотъ обрядъ. Кити низко и граціозно присѣла въ своемъ выписанномъ изъ Парижа очень простомъ, то-есть очень нарядномъ,
