обществах или государствах она является волей класса, стоящего во главе общества и подчиняющего себе остальные классы методами принуждения или убеждения. В первом случае В. будет орудием осуществления задач всего общества, во втором — орудием осуществления задач господствующего класса, выступающего от имени общества и отождествляющего общество с собой. Поскольку сознательное и систематическое стремление общества или класса к осуществлению определенных задач есть то, что именуется политикой, войну можно определить, вслед за Клаузевицем, как орудие осуществления политики, как «продолжение политики другими средствами», с той существенной оговоркой, что под словом «политика» следует понимать, в первую очередь, не столько внешнюю, сколько внутреннюю политику, т. е. политику, определяемую внутренними условиями, в отношении которой внешняя политика сама является лишь продолжением.
Т. о., В. является не стихийным и безмотивным проявлением каких-то качеств, присущих обществу или человеку, как думают те философы и социологи, к-рые исходят из предположения о якобы воинственной натуре человека или из теории универсальной борьбы в природе всех против всех', а имеет неизменно целевую установку, сознательно осуществляемую ее инициаторами и составляющую ее содержание. — Войны бессодержательной, В., к-рая ведется ради В., как предполагают вышеупомянутые философы и социологи, или в виде искусства ради искусства, как это изображают нек-рые историки и биографы великих завоевателей, — таких В. нет. Каждая В., как бы, казалось, она случайно ни зародилась, преследует определенные цели, диктуемые сознательной волей ее начавших.
Каковы эти цели? Они могут быть только целями материального порядка. Инициаторы В. обычно не признают этого и прикрывают ее различными мотивами этического или правового характера. Оскорбленная «национальная честь» (пример: Франция объявляет В. Пруссии в 1870, потому что король Вильгельм повернулся спиной к послу Бенедетти — инцидент, как известно, нарочито подкрашенный Бйсмарком в Эмсской фальшивке), убийство «подданных» (военная экспедиция Генриха прусского — «бронированный кулак» — в отмщение за убийство двух немецких миссионеров в Шаньдуне), охрана прав граждан (вооруженная интервенция держав в Китае в 1927), нерушимость договоров (объявление В. Германии Англией В 1914 за нарушение скрепленного международными договорами нейтралитета Бельгии), защита религии (крестовые походы), заступничество за угнетенных «братьев» (Русско-турецкая война 1877—78), воссоединение национальности (объявление Италией В. своей австрийск. союзнице в 1915 для освобождения итальянского населения Трентино), защита культуры вообще (лозунги империалистических держав в империалистской В.), борьба с тиранией и милитаризмом (В. с Наполеоном I и Вильгельмом II), исторические права (захват Бессарабии Ру 554 мынией), просто юридические права (В. за престолонаследие), и т. д. — такие и подобные мотивы выставлялись воюющими и, в частности, нападающими сторонами во всех войнах с древнейших времен до наших дней.
Конечно, все эти мотивы и объяснения являлись чистыми фикциями, к-рые очень плохо прикрывали весьма материальный смысл данных В. Можно сказать, что ни одна из них не была бы предпринята, если бы она не обещала, в случае победы, крупных материальных выгод. Сплошь и рядом национальная честь оскорблялась, сограждане и подданные избивались, и их права нарушались, договоры рвались в клочки, национальности жили разрозненно под различными флагами ит. д., и В. из-за этого не происходило, и даже дипломатических нот не писалось. Еще менее могут объяснить подлинный характер В. те эпизоды, к-рые часто являются формальными поводами к ней, как, напр., пограничные столкновения, нарушение территориальной неприкосновенности или даже преднамеренная провокация, вроде исторического выстрела в Сараеве. Ставить В. в зависимость от таких случайных или изолированных событий — значит и самую В. сделать случайностью.
На деле эти эпизоды только тогда ведут к В., когда ее хотят иметь; если такого желания ни с той, ни с другой стороны нет, то они ликвидируются простым, дипломатическим путем. Если бы в 1904 Англия хотела вмешаться в В. Японии с Россией, то она с большим удобством могла бы воспользоваться известным инцидентом на Доггербанке; напротив, если бы Австро-Венгрия не хотела В. с Сербией, то даже убийство наследника престола нашло бы себе разрешение на канцелярских столах венского «Балплаца». Но Англия войны с Россией не хотела; напротив, она проектировала уже привлечение ее на свою сторону против Германии и стремилась к ликвидации Русско-японской войны: проступок Рожественского был поэтому ему великодушно прощен, и В. не произошло. Австро-Венгрия же решила, наконец, покончить с назойливым сербским соседом, и террористический акт в Сараеве был поставлен в вину сербскому правительству: последнему была объявлена война. — Как в этих, так и в других подобных случаях, решающим моментом были и бывают не случайные и даже не умышленно-провокационные эпизоды, а соображения другого, более важного порядка, которые . исходят из реальных и материальных интересов.
Но вышеприведенному положению какбудто противоречит наличие В. другого порядка — В. политических в прямом смысле слова — В. династических, диверсионных, интервенционистских и других, имеющих своей непосредственной целью установление, укреплёние и расширение политической власти и политического влияния, а еще более — В. освободительных, революционных, религиозных и т. п. Но это противоречие — мнимое и формальное, оно разрешается при более углубленном анализе характера этих В. И эти В. не имели бы места, если бы не обещали в перспективе материальных благ.
