Однако жизнь уже вовлекла его въ свой водоворотъ, и ему придется пройти полный кругъ. Солдаты узнали о дворцовой тайнѣ, подняли мятежъ, и приходятъ къ нему въ тюрьму, съ предложеніемъ борьбы за власть. Сехисмундо сперва отвергаетъ ихъ, какъ призраки. Онъ говоритъ:—
Уйдите, тѣни, вы, что нынѣ
Для мертвыхъ чувствъ моихъ пріяли
Тѣлесность съ голосомъ, тогда какъ
Безгласны, безтѣлесны вы.
Онъ говоритъ:—
Но надо мной не властны больше
Ни заблужденья, ни обманы,
Безъ заблужденій существуетъ
Кто сознаетъ, что жизнь есть сонъ.
Тѣмъ не менѣе одинъ изъ солдатъ побѣждаетъ его „недѣланіе“ остроумнымъ доводомъ:—
Всегда случалось, что въ событьяхъ
Многозначительныхъ бывало
Предвозвѣщенье,—этой вѣстью
И былъ твой предъидущій сонъ.
Сехисмундо отвѣчаетъ:—
Ты хорошо сказалъ. Да будетъ.
Пусть это было предвѣщанье,
И если жизнь такъ скоротечна,
Уснемъ, душа, уснемъ еще.
Но будемъ спать съ большимъ вниманьемъ,
Но будемъ грезить—понимая,
Что мы отъ этого блаженства
Должны проснуться въ лучшій мигъ.
Когда мы твердо это знаемъ,
Для насъ однимъ обманомъ меньше,
И мы смѣемся надъ бѣдою,
Когда ее предупредимъ.
И разъ доподлинно мы знаемъ,
Что власть всегда взаймы дается,
И что ее вернуть намъ нужно,
Сомнѣнья прочь, дерзнемъ на все.
(III; 3).
Тот же текст в современной орфографии
Однако жизнь уже вовлекла его в свой водоворот, и ему придется пройти полный круг. Солдаты узнали о дворцовой тайне, подняли мятеж, и приходят к нему в тюрьму, с предложением борьбы за власть. Сехисмундо сперва отвергает их, как призраки. Он говорит: —
Уйдите, тени, вы, что ныне
Для мертвых чувств моих прияли
Телесность с голосом, тогда как
Безгласны, бестелесны вы.
Он говорит: —
Но надо мной не властны больше
Ни заблужденья, ни обманы,
Без заблуждений существует
Кто сознает, что жизнь есть сон.
Тем не менее один из солдат побеждает его «неделание» остроумным доводом: —
Всегда случалось, что в событьях
Многозначительных бывало
Предвозвещенье, — этой вестью
И был твой предыдущий сон.
Сехисмундо отвечает: —
Ты хорошо сказал. Да будет.
Пусть это было предвещанье,
И если жизнь так скоротечна,
Уснем, душа, уснем еще.
Но будем спать с большим вниманьем,
Но будем грезить — понимая,
Что мы от этого блаженства
Должны проснуться в лучший миг.
Когда мы твердо это знаем,
Для нас одним обманом меньше,
И мы смеемся над бедою,
Когда ее предупредим.
И раз доподлинно мы знаем,
Что власть всегда взаймы дается,
И что ее вернуть нам нужно,
Сомненья прочь, дерзнем на всё.
