Будемъ какъ Богъ, полюбимъ свѣтъ и тьму. Богъ вѣчно манитъ насъ къ себѣ, и вѣчно отъ насъ уходитъ. Будемъ вѣчно идти, созерцая безконечность путей, и красоту ихъ разнообразія. Будемъ какъ Солнце, которое со всѣми нашими звѣздами уносится къ далекому созвѣздью Геркулеса, но живетъ для себя, какъ Солнце, вкругъ котораго толпятся ему принадлежащіе міры. И развѣ для того, кто понялъ Красоту, боль страшна? Но въ боли есть свой міръ очарованья и наслажденія. Кому случалось задыхаться отъ боли, тотъ знаетъ, какъ ярко въ такія мгновенія видишь краски и черты, какъ четко слышишь тогда всѣ звуки. Мы должны жить въ жизни, и, такъ какъ боль неразрывно съ ней связана, мы инстинктивно должны уклоняться отъ боли, какъ только мы можемъ, но, разъ она пришла, побѣдимъ ее и полюбимъ.
Мнѣ хочется сказать это въ ритмическихъ строкахъ.
Мы должны бѣжать отъ боли, |
Будем как Бог, полюбим свет и тьму. Бог вечно манит нас к себе, и вечно от нас уходит. Будем вечно идти, созерцая бесконечность путей, и красоту их разнообразия. Будем как Солнце, которое со всеми нашими звездами уносится к далекому созвездью Геркулеса, но живет для себя, как Солнце, вкруг которого толпятся ему принадлежащие миры. И разве для того, кто понял Красоту, боль страшна? Но в боли есть свой мир очарованья и наслаждения. Кому случалось задыхаться от боли, тот знает, как ярко в такие мгновения видишь краски и черты, как четко слышишь тогда все звуки. Мы должны жить в жизни, и, так как боль неразрывно с ней связана, мы инстинктивно должны уклоняться от боли, как только мы можем, но, раз она пришла, победим ее и полюбим.
Мне хочется сказать это в ритмических строках.
Мы должны бежать от боли, |