хочешь, чтобы я сомнѣвался въ твоей привязанности ко мнѣ? Ну, скажи же, что я тебя нѣжно люблю.
— Да, вы любите меня, да, вскричала дѣвочка съ чувствомъ: это и Киттъ знаетъ.
Киттъ, пожирая ужинъ свой, погружалъ при каждомъ кускѣ, въ ротъ ножикъ, по-крайней-мѣрѣ на двѣ трети длины его, съ ловкостію индѣйскаго фокусника; услышавъ, что Нелли обратилась къ нему, онъ на минуту остановился и вскричалъ: — Кто смѣетъ говорить, что это не правда? Потомъ опять поставилъ себя въ невозможность продолжать разговоръ, всунувъ въ ротъ огромный кусокъ.
— Она теперь бѣдна, сказалъ старикъ, трепля дѣвушку по щечкѣ: но, повторяю вамъ, прибавилъ онъ мнѣ на ухо, что она скоро разбогатѣетъ, я долго ждалъ этого времени, но оно наконецъ наступаетъ. Оно уже наступило для другихъ, которые только ѣдятъ и мотаютъ; когда-то будетъ моя очередь?
— Я и такъ счастлива, дѣдушка, отвѣчала дѣвушка.
— Ладно, ладно, сказалъ старикъ; ты не знаешь.... да и по чемъ тебѣ знать? И онъ проворчалъ сквозь зубы: да, время придетъ, оно должно притти наконецъ, я увѣренъ; и чѣмъ позже придетъ, тѣмъ лучше. Онъ вздохнулъ, опять погрузился въ размышленія и держа дѣвушку между своими колѣнями, казалось, не думалъ ни о чемъ, что̀ происходило вокругъ него. Тогда было уже около двѣнадцати часовъ ночи, и я всталъ, чтобы удалиться; это привело его въ себя.
— Еще минуту, мистеръ, сказалъ онъ мнѣ. Что̀ это, Киттъ, скоро полночь, а ты еще здѣсь? Ступай домой и не забудь притти завтра въ обыкновенное время; у меня есть работа. Доброй ночи! Ну, Нелли, пожелай ему доброй ночи и пусть его себѣ идетъ!
— Спокойной ночи, Киттъ, сказала Нелли съ выраженіемъ доброты и благосклонности.
— Прощайте, миссъ Нелль, отвѣчалъ молодой человѣкъ.
— И поблагодари этого господина, сказалъ ему старикъ, указывая на меня; безъ него я бы могъ лишиться въ эту ночь моей дорого̀й Нелли.
хочешь, чтобы я сомневался в твоей привязанности ко мне? Ну, скажи же, что я тебя нежно люблю.
— Да, вы любите меня, да, — вскричала девочка с чувством: — это и Китт знает.
Китт, пожирая ужин свой, погружал при каждом куске, в рот ножик, по крайней мере на две трети длины его, с ловкостию индейского фокусника; услышав, что Нелли обратилась к нему, он на минуту остановился и вскричал: — Кто смеет говорить, что это неправда? — Потом опять поставил себя в невозможность продолжать разговор, всунув в рот огромный кусок.
— Она теперь бедна, — сказал старик, трепля девушку по щечке: — но, повторяю вам, — прибавил он мне на ухо, — что она скоро разбогатеет, я долго ждал этого времени, но оно наконец наступает. Оно уже наступило для других, которые только едят и мотают; когда-то будет моя очередь?
— Я и так счастлива, дедушка, — отвечала девушка.
— Ладно, ладно, — сказал старик; — ты не знаешь… да и почём тебе знать? — И он проворчал сквозь зубы: — да, время придет, оно должно придти наконец, я уверен; и чем позже придет, тем лучше. Он вздохнул, опять погрузился в размышления и держа девушку между своими коленями, казалось, не думал ни о чём, что происходило вокруг него. Тогда было уже около двенадцати часов ночи, и я встал, чтобы удалиться; это привело его в себя.
— Еще минуту, мистер, — сказал он мне. — Что это, Китт, скоро полночь, а ты еще здесь? Ступай домой и не забудь придти завтра в обыкновенное время; у меня есть работа. Доброй ночи! Ну, Нелли, пожелай ему доброй ночи и пусть его себе идет!
— Спокойной ночи, Китт, — сказала Нелли с выражением доброты и благосклонности.
— Прощайте, мисс Нелль, — отвечал молодой человек.
— И поблагодари этого господина, — сказал ему старик, указывая на меня; — без него я бы мог лишиться в эту ночь моей дорого́й Нелли.
