Ты вновь пришла, вновь посмотрѣла въ душу,
Смѣешься надъ безсильнымъ крикнуть: «прочь».
Тотъ вѣчно рабъ, кто принялъ разъ втирушу…
Покорствуй, духъ, когда нельзя помочь.
Я — трупъ пловца, заброшенный на сушу,
Ты — зыбкихъ волнъ неистовая дочь.
Бери меня. Я клятвы не нарушу.
Въ твоихъ рукахъ я буду мертвъ всю ночь.
До утра буду я твоей добычей,
Орудіемъ твоихъ ночныхъ утѣхъ,
И будетъ вкругъ меня звенѣть твой смѣхъ.
Исчезнешь ты подъ первый щебетъ птичій,
Но я останусь нѣмъ, и недвижимъ,
И странно чуждымъ женщинамъ земнымъ.
Ты вновь пришла, вновь посмотрела в душу,
Смеешься над бессильным крикнуть: «прочь».
Тот вечно раб, кто принял раз втирушу…
Покорствуй, дух, когда нельзя помочь.
Я — труп пловца, заброшенный на сушу,
Ты — зыбких волн неистовая дочь.
Бери меня. Я клятвы не нарушу.
В твоих руках я буду мертв всю ночь.
До утра буду я твоей добычей,
Орудием твоих ночных утех,
И будет вкруг меня звенеть твой смех.
Исчезнешь ты под первый щебет птичий,
Но я останусь нем, и недвижим,
И странно чуждым женщинам земным.
