бракомъ“; то есть, мужчины и женщины, цѣлыми родами, жили между собою какъ мужья съ женами, обращая весьма мало вниманія на кровное родство. Но, несомнѣнно также и то, что нѣкоторыя ограниченія этихъ свободныхъ отношеній между полами были налагаемы уже въ очень раннемъ періодѣ. Брачныя отношенія вскорѣ были запрещены между сыновьями одной матери и ея сестрами, ея внучками и ея тетками. Позднѣе такія отношенія были запрещены между сыновьями и дочерями одной и той же матери, а затѣмъ вскорѣ последовали и другія ограниченія. Развилась мало-по-малу идея рода (gens), который обнималъ собою всѣхъ дѣйствительныхъ, или предполагаемыхъ, потомковъ отъ одного общаго корня (скорѣе,—всѣхъ, объединенныхъ въ одну родовую группу такимъ предполагаемымъ родствомъ.) А когда родъ размножался, отъ подраздѣленія на нѣсколько родовъ, изъ которыхъ каждый дѣлился въ свою очередь на классы (обыкновенно, на четыре класса), и бракъ разрѣшался лишь между извѣстными, точно-опредѣленными классами. Подобную стадію можно наблюдать еще теперь между туземцами Австраліи, говорящими Камиларойскимъ языкомъ. Что же касается до семьи, то ея первые зародыши появились въ родовой организаціи. Женщина, которая была захвачена въ плѣнъ, во время воины съ какимъ-нибудь другимъ родомъ, и прежде принадлежала бы цѣлому роду, въ болѣе поздній періодъ удерживалась за собой тѣмъ, кто взялъ ее въ плѣнъ, при соблюденіи извѣстныхъ обязательствахъ по отношенію къ роду. Она могла быть помѣщена имъ въ отдѣльной хижинѣ, послѣ того какъ она заплатила извѣстнаго рода дань роду, и такимъ образомъ могла основать въ предѣлахъ рода отдѣльную семью, появленіе которой, очевидно, открывало собой новую фазу цивилизаціи. Но ни въ какомъ случаѣ жена, клавшая это основаніе патріархальной семьѣ, не могла быть взята изъ своего рода. Она должна была происходить изъ чужого рода.
Если мы примемъ во вниманіе, что эта сложная организація развилась среди людей, стоявшихъ на самой низшей изъ извѣстныхъ намъ ступеней развитія, и что она поддерживалась въ сообществахъ, не знавшихъ ни какой другой власти, кромѣ власти общественного мнѣнія, мы сразу поймемъ, какъ глубоко должны были ко-
браком»; то есть, мужчины и женщины, целыми родами, жили между собою как мужья с жёнами, обращая весьма мало внимания на кровное родство. Но, несомненно также и то, что некоторые ограничения этих свободных отношений между полами были налагаемы уже в очень раннем периоде. Брачные отношения вскоре были запрещены между сыновьями одной матери и её сестрами, её внучками и её тетками. Позднее такие отношения были запрещены между сыновьями и дочерями одной и той же матери, а затем вскоре последовали и другие ограничения. Развилась мало-помалу идея рода (gens), который обнимал собою всех действительных, или предполагаемых, потомков от одного общего корня (скорее, — всех, объединённых в одну родовую группу таким предполагаемым родством.) А когда род размножался, от подразделения на несколько родов, из которых каждый делился в свою очередь на классы (обыкновенно, на четыре класса), и брак разрешался лишь между известными, точно определёнными классами. Подобную стадию можно наблюдать ещё теперь между туземцами Австралии, говорящими камиларойским языком. Что же касается до семьи, то её первые зародыши появились в родовой организации. Женщина, которая была захвачена в плен, во время воины с каким-нибудь другим родом, и прежде принадлежала бы целому роду, в более поздний период удерживалась за собой тем, кто взял её в плен, при соблюдении известных обязательствах по отношению к роду. Она могла быть помещена им в отдельной хижине, после того как она заплатила известного рода дань роду, и таким образом могла основать в пределах рода отдельную семью, появление которой, очевидно, открывало собой новую фазу цивилизации. Но ни в каком случае жена, клавшая это основание патриархальной семье, не могла быть взята из своего рода. Она должна была происходить из чужого рода.
Если мы примем во внимание, что эта сложная организация развилась среди людей, стоявших на самой низшей из известных нам ступеней развития, и что она поддерживалась в сообществах, не знавших никакой другой власти, кроме власти общественного мнения, мы сразу поймём, как глубоко должны были ко-
