этому она вступаетъ при этомъ въ соединеніе какъ съ матеріею, какъ съ нѣкоторымъ другимъ (по то своей первой сторонѣ, по которой она обращаетъ себя во что-то положенное), такъ тѣмъ самымъ и со своимъ собственнымъ тожествомъ.
Итакъ, опредѣляющая матерію дѣятельность формы состоитъ въ отрицательномъ отношеніи формы къ самой себѣ. Но, наоборотъ, она тѣмъ самымъ относится отрицательно и къ матеріи, хотя это дѣйствіе опредѣленія матеріи есть въ той же мѣрѣ собственное движеніе самой формы. Послѣдняя свободна отъ матеріи, но снимаетъ эту свою самостоятельность; но ея самостоятельность и есть самая матерія, ибо въ послѣдней она имѣетъ свое существенное тожество. Поскольку она, такимъ образомъ, обращаетъ себя въ положенное, то это равносильно тому, что она обращаетъ матерію въ нѣчто опредѣленное. Но разсматриваемое съ другой стороны собственное тожество формы вмѣстѣ съ тѣмъ отчуждаетъ себя, и ея другое есть матерія; тѣмъ самымъ матерія также не становится опредѣленною отъ того, что форма снимаетъ свою собственную самостоятельность. Но матерія противоположна формѣ лишь какъ самостоятельная; поскольку отрицательное снимается, снимается и положительное. Такъ какъ форма, такимъ образомъ, снимается, то исчезаетъ я опредѣленность матеріи въ противоположность формѣ, опредѣленность, состоящая въ томъ, чтобы быть неопредѣленною устойчивостью.
То, что является дѣятельностью формы, есть далѣе въ той же мѣрѣ собственное движеніе самой матеріи. Сущее въ себѣ опредѣленіе или долженствованіе матеріи есть ея абсолютная отрицательность. Чрезъ послѣднюю матерія относится просто не только къ формѣ, какъ къ нѣкоторому другому, но это внѣшнее есть форма, которую сама матерія содержитъ съ себѣ, какъ скрытую. Матерія есть такое же противорѣчіе въ себѣ, какое содержится и въ формѣ, и это ихъ противорѣчіе, какъ и его разрѣшеніе, есть одно и то же. Но матерія противорѣчива внутри себя самой, такъ какъ она, какъ неопредѣленное тожество съ собою, вмѣстѣ съ тѣмъ есть абсолютная отрицательность; поэтому она снимаетъ себя въ ней самой, и ея тожество распадается въ ея отрицательности, а послѣдняя сохраняетъ въ немъ свою устойчивость.
Такимъ образомъ, поскольку матерія опредѣляется формою, какъ чѣмъ-то внѣшнимъ, первая достигаетъ тѣмъ самымъ своего опредѣленія, и внѣшность отношенія состоитъ какъ для формы, такъ и для матеріи въ томъ, что каждая изъ нихъ или правильное ихъ первоначальное единство въ своемъ положеніи вмѣстѣ съ тѣмъ есть предполагающее; вслѣдствіе того отношеніе къ себѣ есть вмѣстѣ отношеніе къ себѣ, какъ къ снятому, или отношеніе къ своему другому.
Въ-третьихъ, черезъ движеніе формы и матеріи ихъ первоначальное единство, съ одной стороны, возстановлено, съ другой — есть уже положенное. Матерія столь же опредѣляетъ сама себя, сколь это опредѣленіе есть для нея внѣшнее дѣйствіе формы; наоборотъ, форма столь же опредѣляетъ лишь себя или имѣетъ опредѣляемую ею матерію въ ней самой, сколь въ своемъ опредѣленіи относится къ нѣкоторому другому; и то, и другое, дѣйствіе формы и
этому она вступает при этом в соединение как с материею, как с некоторым другим (по то своей первой стороне, по которой она обращает себя во что-то положенное), так тем самым и со своим собственным тожеством.
Итак, определяющая материю деятельность формы состоит в отрицательном отношении формы к самой себе. Но, наоборот, она тем самым относится отрицательно и к материи, хотя это действие определения материи есть в той же мере собственное движение самой формы. Последняя свободна от материи, но снимает эту свою самостоятельность; но её самостоятельность и есть самая материя, ибо в последней она имеет свое существенное тожество. Поскольку она, таким образом, обращает себя в положенное, то это равносильно тому, что она обращает материю в нечто определенное. Но рассматриваемое с другой стороны собственное тожество формы вместе с тем отчуждает себя, и её другое есть материя; тем самым материя также не становится определенною от того, что форма снимает свою собственную самостоятельность. Но материя противоположна форме лишь как самостоятельная; поскольку отрицательное снимается, снимается и положительное. Так как форма, таким образом, снимается, то исчезает я определенность материи в противоположность форме, определенность, состоящая в том, чтобы быть неопределенною устойчивостью.
То, что является деятельностью формы, есть далее в той же мере собственное движение самой материи. Сущее в себе определение или долженствование материи есть её абсолютная отрицательность. Чрез последнюю материя относится просто не только к форме, как к некоторому другому, но это внешнее есть форма, которую сама материя содержит с себе, как скрытую. Материя есть такое же противоречие в себе, какое содержится и в форме, и это их противоречие, как и его разрешение, есть одно и то же. Но материя противоречива внутри себя самой, так как она, как неопределенное тожество с собою, вместе с тем есть абсолютная отрицательность; поэтому она снимает себя в ней самой, и её тожество распадается в её отрицательности, а последняя сохраняет в нём свою устойчивость.
Таким образом, поскольку материя определяется формою, как чем-то внешним, первая достигает тем самым своего определения, и внешность отношения состоит как для формы, так и для материи в том, что каждая из них или правильное их первоначальное единство в своем положении вместе с тем есть предполагающее; вследствие того отношение к себе есть вместе отношение к себе, как к снятому, или отношение к своему другому.
В-третьих, через движение формы и материи их первоначальное единство, с одной стороны, восстановлено, с другой — есть уже положенное. Материя столь же определяет сама себя, сколь это определение есть для неё внешнее действие формы; наоборот, форма столь же определяет лишь себя или имеет определяемую ею материю в ней самой, сколь в своем определении относится к некоторому другому; и то, и другое, действие формы и
