содержаніе. Но вмѣстѣ съ тѣмъ оно есть предполагающая рефлексія; оно относится къ себѣ отрицательно и противополагаетъ себѣ свое бытіе въ себѣ, какъ другое ему; и условіе, какъ по его моменту бытіе въ себѣ, такъ и непосредственнаго существованія есть собственный моментъ отношенія основанія; непосредственное существованіе таково по существу лишь черезъ свое основаніе и есть моментъ его, какъ предположенія. Поэтому основаніе есть также все цѣлое.
Такимъ образомъ, вообще дано лишь одно цѣлое формы, но также и лишь одно цѣлое содержанія. Ибо своеобразное содержаніе условія есть существенное содержаніе, лишь поскольку оно есть тожество рефлексіи въ себя, въ форму, или поскольку отношеніе основанія есть непосредственное существованіе въ немъ самомъ. Послѣднее есть далѣе условіе лишь черезъ предполагающую рефлексію основанія; оно есть тожество съ самимъ собою или противоположенное имъ себѣ его содержаніе. Поэтому, существованіе не есть просто безформенный матеріалъ для отношенія основанія, но такъ какъ существованіе въ немъ самомъ имѣетъ эту форму, оно есть оформленная матерія, и, какъ вмѣстѣ съ тѣмъ въ тожествѣ съ собою безразличное ей, оно есть содержаніе. Оно есть, наконецъ, то же самое содержаніе, которое присуще основанію, ибо оно есть содержаніе, именно, какъ тожественное себѣ въ отношеніи формы.
Обѣ стороны цѣлаго, условіе и основаніе, суть, слѣдовательно, одно существенное единство, которое есть и содержаніе, и форма. Они переходятъ одно въ другое черезъ себя самихъ, или поскольку они суть рефлексіи, и такимъ образомъ, полагаютъ сами себя, какъ снятыя, относятся къ этому своему отрицанію и взаимно предполагаютъ себя. Но это есть вмѣстѣ съ тѣмъ лить одна и та же рефлексія обоихъ, и потому ихъ предположеніе также лишь одно и то же; ихъ противоположеніе сводится собственно къ тому, что они предполагаютъ одно свое тожество, какъ свою устойчивость и свою основу. Послѣдняя, одно и то же содержаніе и единство формы обоихъ, есть истинно безусловное, мыслимая вещь (8асЬе) въ себѣ самой ’). Условіе, какъ выяснилось выше, есть лишь относительно-безусловное. Поэтому, оно само можетъ быть разсматриваемо, какъ нѣчто обусловленное, и позволительно спрашивать о новомъ условіи, вслѣдствіе чего вступаетъ въ силу обычный прогрессъ въ безконечность отъ одного условія къ другому. Но почему же по поводу одного условія спрашивается о другомъ, т.-е. почему первое признается обусловленнымъ? Потому что оно есть нѣкоторое конечное существованіе? Но это есть дальнѣйшее опредѣленіе условія, не заключающееся въ его понятіи. Однако условіе, какъ таковое, потому есть обусловленное, что оно есть положенное бытіе въ себѣ; поэтому, оно снимается въ абсолютномъ безусловномъ.
Итакъ, послѣднее содержитъ въ себѣ обѣ стороны, условіе и основаніе, какъ свои моменты; оно есть единство, въ которое они возвратились. Обѣ онѣ вмѣстѣ образуютъ его форму или положеніе. Безусловная мыслимая вещь есть
- ) Гегель различаетъ НасЬе отъ Ріи§-, какъ еще не осуществленное, отъ осуществленнаго. Поэтому терминъ НасЬе мы переводимъ не совсѣмъ правда подходящимъ терминомъ мыслимая вещь. — Прим, перев.
содержание. Но вместе с тем оно есть предполагающая рефлексия; оно относится к себе отрицательно и противополагает себе свое бытие в себе, как другое ему; и условие, как по его моменту бытие в себе, так и непосредственного существования есть собственный момент отношения основания; непосредственное существование таково по существу лишь через свое основание и есть момент его, как предположения. Поэтому основание есть также всё целое.
Таким образом, вообще дано лишь одно целое формы, но также и лишь одно целое содержания. Ибо своеобразное содержание условия есть существенное содержание, лишь поскольку оно есть тожество рефлексии в себя, в форму, или поскольку отношение основания есть непосредственное существование в нём самом. Последнее есть далее условие лишь через предполагающую рефлексию основания; оно есть тожество с самим собою или противоположенное им себе его содержание. Поэтому, существование не есть просто бесформенный материал для отношения основания, но так как существование в нём самом имеет эту форму, оно есть оформленная материя, и, как вместе с тем в тожестве с собою безразличное ей, оно есть содержание. Оно есть, наконец, то же самое содержание, которое присуще основанию, ибо оно есть содержание, именно, как тожественное себе в отношении формы.
Обе стороны целого, условие и основание, суть, следовательно, одно существенное единство, которое есть и содержание, и форма. Они переходят одно в другое через себя самих, или поскольку они суть рефлексии, и таким образом, полагают сами себя, как снятые, относятся к этому своему отрицанию и взаимно предполагают себя. Но это есть вместе с тем лить одна и та же рефлексия обоих, и потому их предположение также лишь одно и то же; их противоположение сводится собственно к тому, что они предполагают одно свое тожество, как свою устойчивость и свою основу. Последняя, одно и то же содержание и единство формы обоих, есть истинно безусловное, мыслимая вещь (8асЬе) в себе самой ’). Условие, как выяснилось выше, есть лишь относительно-безусловное. Поэтому, оно само может быть рассматриваемо, как нечто обусловленное, и позволительно спрашивать о новом условии, вследствие чего вступает в силу обычный прогресс в бесконечность от одного условия к другому. Но почему же по поводу одного условия спрашивается о другом, т. е. почему первое признается обусловленным? Потому что оно есть некоторое конечное существование? Но это есть дальнейшее определение условия, не заключающееся в его понятии. Однако условие, как таковое, потому есть обусловленное, что оно есть положенное бытие в себе; поэтому, оно снимается в абсолютном безусловном.
Итак, последнее содержит в себе обе стороны, условие и основание, как свои моменты; оно есть единство, в которое они возвратились. Обе они вместе образуют его форму или положение. Безусловная мыслимая вещь есть
- ) Гегель различает НасЬе от Рии§-, как еще не осуществленное, от осуществленного. Поэтому термин НасЬе мы переводим не совсем правда подходящим термином мыслимая вещь. — Прим, перев.
