и предиката и представляютъ себѣ субъектъ, какъ нѣчто самостоятельное, то подчиненіе сводится къ вышеупомянутому субъективному акту сужденія, при которомъ исходятъ отъ самостоятельности ихъ обоихъ. Въ такомъ случаѣ подчиненіе оказывается лишь примѣненіемъ общаго къ нѣкоторому частному или единичному, полагаемому подъ нимъ на основаніи неопредѣленнаго представленія меньшаго количества.
Если понимать тожество субъекта и предиката такъ, что, съ одной стороны, первому присуще одно опредѣленіе понятія, а второму — другое, съ другой же стороны — наоборотъ, то тожество тѣмъ самымъ оказывается все же лишь чѣмъ-то сущимъ въ себѣ; ради самостоятельнаго различія обѣихъ частей сужденія его положенное отношеніе имѣетъ и эти двѣ стороны, прежде всего какъ различія. Но истинное отношеніе субъекта къ предикату образуется собственно безразличнымъ тожествомъ. Опредѣленіе понятія есть по существу само отношеніе, ибо оно есть общее; поэтому тѣ же опредѣленія, которыя свойственны субъекту и предикату, присущи тѣмъ самымъ также и ихъ отношенію. Оно общее, такъ какъ оно есть положительное тожество ихъ, субъекта и предиката; но оно также опредѣленно, такъ какъ опредѣленность предиката есть опредѣленность субъекта; оно далѣе также единично, такъ какъ въ немъ сняты самостоятельные крайніе термины въ ихъ отрицательномъ единствѣ. Но въ сужденіи это тожество еще не положено; связка есть вообще еще неопредѣленное отношеніе бытія: Л есть В; ибо самостоятельность опредѣленности понятія или крайніе термины суть въ сужденіи реальность, присущая въ немъ понятію. Если бы связка есть была уже положена, какъ это опредѣленное и исполненное единство субъекта и предиката, какъ его понятіе, то сужденіе было бы уже умозаключеніемъ.
Возстановить или, правильнѣе, положить это тожество понятія есть цѣль движенія сужденія. То, что уже дано въ сужденіи, есть отчасти самостоятельность, но вмѣстѣ съ тѣмъ и опредѣленность субъекта и предиката одного относительно другого, отчасти же ихъ, однако отвлеченное, отношеніе. Что субъектъ есть предикатъ, это есть ближайшимъ образомъ то, что высказывается въ сужденіи; но такъ какъ предикатъ не долженъ быть тѣмъ, что есть субъектъ, то получается противорѣчіе, которое должно быть разрѣшено, должно перейти въ нѣкоторый результатъ. Но правильнѣе сказать, такъ какъ въ себѣ и для себя субъектъ и предикатъ составляютъ полноту понятія, а сужденіе есть реальность понятія, то дальнѣйшее движеніе послѣдняго есть лишь развитіе; въ немъ уже дано то, что въ немъ обнаруживается, и доказательство (Бетопзігаііоп) есть тѣмъ самымъ лишь показаніе (Мопзігаііоп), рефлексія, какъ положеніе того, что въ крайнихъ терминахъ сужденія уже дано; но и самое это положеніе уже дано; оно есть отношеніе крайнихъ терминовъ.
Сужденіе, какъ непосредственное, есть ближайшимъ образомъ сужденіе существованія; его субъектъ есть непосредственно отвлеченное, сущее единичное, а предикатъ — его непосредственная опредѣленность или свойство, нѣчто отвлеченно-общее.
и предиката и представляют себе субъект, как нечто самостоятельное, то подчинение сводится к вышеупомянутому субъективному акту суждения, при котором исходят от самостоятельности их обоих. В таком случае подчинение оказывается лишь применением общего к некоторому частному или единичному, полагаемому под ним на основании неопределенного представления меньшего количества.
Если понимать тожество субъекта и предиката так, что, с одной стороны, первому присуще одно определение понятия, а второму — другое, с другой же стороны — наоборот, то тожество тем самым оказывается всё же лишь чем-то сущим в себе; ради самостоятельного различия обеих частей суждения его положенное отношение имеет и эти две стороны, прежде всего как различия. Но истинное отношение субъекта к предикату образуется собственно безразличным тожеством. Определение понятия есть по существу само отношение, ибо оно есть общее; поэтому те же определения, которые свойственны субъекту и предикату, присущи тем самым также и их отношению. Оно общее, так как оно есть положительное тожество их, субъекта и предиката; но оно также определенно, так как определенность предиката есть определенность субъекта; оно далее также единично, так как в нём сняты самостоятельные крайние термины в их отрицательном единстве. Но в суждении это тожество еще не положено; связка есть вообще еще неопределенное отношение бытия: Л есть В; ибо самостоятельность определенности понятия или крайние термины суть в суждении реальность, присущая в нём понятию. Если бы связка есть была уже положена, как это определенное и исполненное единство субъекта и предиката, как его понятие, то суждение было бы уже умозаключением.
Восстановить или, правильнее, положить это тожество понятия есть цель движения суждения. То, что уже дано в суждении, есть отчасти самостоятельность, но вместе с тем и определенность субъекта и предиката одного относительно другого, отчасти же их, однако отвлеченное, отношение. Что субъект есть предикат, это есть ближайшим образом то, что высказывается в суждении; но так как предикат не должен быть тем, что есть субъект, то получается противоречие, которое должно быть разрешено, должно перейти в некоторый результат. Но правильнее сказать, так как в себе и для себя субъект и предикат составляют полноту понятия, а суждение есть реальность понятия, то дальнейшее движение последнего есть лишь развитие; в нём уже дано то, что в нём обнаруживается, и доказательство (Бетопзигаииоп) есть тем самым лишь показание (Мопзигаииоп), рефлексия, как положение того, что в крайних терминах суждения уже дано; но и самое это положение уже дано; оно есть отношение крайних терминов.
Суждение, как непосредственное, есть ближайшим образом суждение существования; его субъект есть непосредственно отвлеченное, сущее единичное, а предикат — его непосредственная определенность или свойство, нечто отвлеченно-общее.
