Посылая въ прошломъ году въ редакцію Московской Медицинской Газеты переводъ прелестной статьи Тэна (прошу извиненія за выраженіе прелестный, но для меня въ научной статьѣ можетъ быть также много прелести, какъ въ любомъ художественномъ произведеніи) о развитіи рѣчи у ребенка[1], я не сомнѣвался, что въ самомъ непродолжительномъ времени весьма многіе наблюдатели отзовутся на нее; но признаюсь я никакъ не ожидалъ, что на нее отзовется такъ скоро, такъ сочувственно и такъ громко геніальнѣйшій наблюдатель нашего времени — Чарльзъ Дарвинъ. Отзывъ Дарвина не нуждается, конечно, ни въ какихъ комментаріяхъ; но помимо знаменитаго имени говоритъ за себя и само дѣло. Мелочность, тонкость, почти неуловимость наблюденій, эстетика-мыслителя поразила наблюдателя-натуралиста и напомнила ему что и онъ когда-то, хотя съ другой цѣлью, дѣлалъ подобныя же наблюденія; порывшись въ портфелѣ-сокровищницѣ онъ съ радостію подѣлился сво-
- ↑ Смотри № 24, „Моск. Медицин. Газеты“ 1876 г.
Посылая в прошлом году в редакцию Московской Медицинской Газеты перевод прелестной статьи Тэна (прошу извинения за выражение прелестный, но для меня в научной статье может быть также много прелести, как в любом художественном произведении) о развитии речи у ребенка[1], я не сомневался, что в самом непродолжительном времени весьма многие наблюдатели отзовутся на нее; но признаюсь я никак не ожидал, что на нее отзовется так скоро, так сочувственно и так громко гениальнейший наблюдатель нашего времени — Чарльз Дарвин. Отзыв Дарвина не нуждается, конечно, ни в каких комментариях; но помимо знаменитого имени говорит за себя и само дело. Мелочность, тонкость, почти неуловимость наблюдений, эстетика-мыслителя поразила наблюдателя-натуралиста и напомнила ему что и он когда-то, хотя с другой целью, делал подобные же наблюдения; порывшись в портфеле-сокровищнице он с радостью поделился сво-
- ↑ Смотри № 24, „Моск. Медицин. Газеты“ 1876 г.
